Сокровища Аба-Туры

— Ихня новая жисть нарождается ох как трудно! — помолчав, добавил, словно вслух подумал, он. — В крови усобиц, в коих и мы повинны бываем. В одно верю: придет время — встанут оне вровне с нами.

— Ежели болезни да голод не изничтожат их допрежь того до единого… — вставил Омелька.

— Тебя послухать, так лобызаться с имя, а не биться пристало. Можа, уж и самопалы тут не потребны? — осклабился Остап Куренной.

— Будя молоть-то, — оскорбился Федор, — замок лучше проверь. Опять, как в прошлый раз, замест выстрела пшик получится. Живота тут с вами решишься.

— Остапов самопал бьет изрядно: с полки пал — семь горшков разбил, — не удержался от шутки Пятко.

— Моли бога, чтоб они сейчас шум не подняли да тропу указали.

— Перережут нас тут, ровно баранту, и самопалы не помогут. В горах сих один кол-мак воевать мочен…

Тропа нырнула круто вниз. Подковы коней скребли гранит, высекая искры. Пастухи еще не видели казаков, а когда увидели, заметались с перепугу по джяйлоо, сгоняя отбившихся баранов в кучу.

Один из пастухов поскакал наискось через луговину, и не успели казаки подъехать к стаду, как он скрылся в каменных складках гор. До слуха казаков долетел удаляющийся торопливый перебор лошадиных копыт.

— Ну, кажись, каша заваривается… — кивнул Дека в сторону ускакавшего калмыка, — расхлебывать ее нам придется. Напужали мы их. Сейчас энтот приведет с собой цельну орду.

Волкодавы, исходя хриплым лаем, бросились к незнакомцам. Их страшные зубы клацали возле лошадиных боков, глаза налились кровью.

— Уймите своих шавок, не то перестреляем, как щенков! — крикнул Пятко пастухам по-калмыцки.

— Узун-кузрук! Ан! Кара-кузрук! К стаду! — закричали пастухи собакам.

Псы с недовольным рычаньем вернулись к отаре.

Битый час пытались казаки втолковать чабанам, что ищут дорогу домой. Перепуганные калмыки замкнулись, и каждое слово приходилось вытягивать из них с трудом. Пятку Кызылову еле-еле удалось вызнать, что огромная эта отара принадлежит богатому князьку, который чаще всего «барантует», то есть грабит чужие отары. Сейчас князь дома, то бишь на летнем стойбище, и горе пришельцам, если он обнаружит их здесь, у отары.

Пастухи умолчали, что их сородич ускакал за подмогой к хозяину, но это было ясно и без слов. Значит, калмыков нужно ждать с минуты на минуту.

— Ну, брат, шалишь! — сузил глаза Дека. — Мы вам не татары, коих можно в страхе держать. Вы ишшо не ведаете нашего бою. С вашего князька перья посыплются, как заговорят самопалы.

Казаки поглядывали в сторону, откуда, по их расчетам, должны были появиться люди горского князя. Деке приглянулся отвалившийся от скалы громадный камень, — удобное для обороны место.

Калмыки появились вскоре, однако не в том месте, откуда их ждали. Гранитная расселина выпустила их столь же внезапно, сколь и стремительно. Копыта их коней рвали зеленый ковер джяйлоо. Их гиканье и свист тонули в бархате пастбища.

Казаки засели за камнем. Вначале лавина всадников рассыпалась по джяйлоо и, не найдя пришельцев, устремилась к отаре. Пастухи показали руками в сторону камня, укрывшего казаков. Размахивая клинками и копьями, кочевники устремились к камню. Впереди скакали лучники с малыми луками для скорой стрельбы.

— Осташко с Омелькой, ползите кустышками вправо! — скомандовал Дека. — Будем брать поганых в клещи…

— На кой ляд мне твои клещи? — пробурчал Омеля, у которого коленки тряслись от страха. — А вдруг они меня возьмут в клещи?..

Однако он быстро пополз вправо, царапая руки и обдирая колени. Калмыки уже летели к камню, когда Остап с Омелькой, сделав большой круг, очутились у них в тылу.

— Злые, холеры! — зашипел Остап. — Ишь, визжат. Пальнем-ка в тою кучу…

Он стал с привычной сноровкой прилаживать пищаль на коряге-выворотне. Ободренный его деловитостью, Омелька целил из своего мушкетона в калмыка на чалом жеребце. Оба нажали на курки одновременно. Два выстрела слились в оглушительный залп, ошеломив калмыков своей внезапностью. Огненный лай ружей расплескал тишину джяйлоо. Один из калмыков повалился набок. Нога его застряла в стремени, и лошадь потащила еще живого всадника головой по камням.

Калмыки знали об «огненных лающих палках» русских, да и о самих казаках лишь понаслышке. Грохот выстрела, усиленный видом падающего с коня телеута, был столь велик, что кочевники едва удерживали в узде обезумевших лошадей. Пришпорив коней, они выскочили прямо на камень и попали под губительные выстрелы сидевших в засаде казаков. Телеуты появились перед казаками такой плотной массой, что почти каждый выстрел из-за камня выбивал всадника из седла.

На траве уже корчилось несколько кочевников, когда Дека оприметил, что их обходят с тыла. Однако заметил это слишком поздно. «Дзиу-дзанг!» — взвизгнуло сзади. Острая боль обожгла ему спину. Из лопатки торчала кызыргановая стрела. От боли у Федора потемнело в глазах.

Покачиваясь, как колос на ветру, Федор через силу поднялся в полный рост.