Сокровища Аттилы

— Известны ли тебе дакийские заклинания? — спросил его Силхан.

Тюргеш ответил, что известны. Ему велели открыть дверь. Он встал перед нею, долго бормотал что–то невнятное. Не помогло. Диор велел увести старика.

И тут раздался торжествующий смех. Смеялись не гунны.

Никто не понял, откуда он прозвучал. То ли сверху, то ли снизу. Воины схватились за мечи. Опять кинулись осматривать помещения. Нигде никого.

Снаружи раздались крики. Вбежал молодой воин, сообщил, что старого Тюргеша только что убили стрелой. Все выбежали во двор, оттуда на поляну. По дальнему краю ее тянулась полуразрушенная крепостная стена. Над ней возвышались кроны деревьев. Бывший десятник лежал на спине, вперив мертвые глаза в небо. Из горла его торчала стрела.

— Оттуда стреляли! — кричал испуганный воин, показывая на угол крепостной стены. — Едем, держим старика, чтобы не упал. Слышим, кто–то из лесу кричит: «Хай, Тюргеш!» Он задрожал, говорит, это смерть меня зовет. И точно. Цх! Прямо в горло…

Силхан отдал команду. Воины бросились к лошадям, вскочили, погнали к лесу, рассыпаясь цепью. Обыскали окрестности. Даже следов не нашли. Ябгу, стремясь выделиться, заметил, что звала смерть Тюргеша голосом гунна. И это странно. У смерти обличье женщины.

Наступал вечер. Сумрак окутывал поляну. Воины стали озираться, перешептываться, боязливо жаться друг к другу. Слишком много вокруг таинственного и непонятного. Степняка страшит сверхъестественное. А тут унылое и одичалое место, в таких заброшенных углах обязательно водится всякая нечисть.

Солнце закатилось за крутой склон горы. Поляну окружали непроходимые заросли. Лес стал еще сумрачней, еще мрачней, казалось, ближе подступил к дворцу. И вдруг из него донесся ужасный вопль. Потом раскатистый хохот. Эхо подхватило его в разных местах. И вдруг все смолкло, словно оборвалась струна шуаза.

Встревоженный Силхан приказал возвращаться. Похороны Тюргеша были простыми. Ни боевого лука, ни меча тот по старости не имел. Оставили то, что было на нем, а из оружия лишь кинжал. Зарезали его коня, тоже старого. Тысячник от себя выделил несколько монет. Из–за них могилу разрывать не станут. Седло покойнику не оставили. Шаман рассудил, что если бы Тэнгри уважал бывшего десятника, то давно бы забрал на Небо. Воин не должен умирать своей смертью. Тем более жить до преклонных лет. Это бесславная смерть. А раз так, то пусть едет без седла на тот свет. Поминки тоже были бедные.

На следующий день дворец вновь подвергли тщательному осмотру. Затем его оцепили воины. Часовых поставили во всех помещениях и даже на крыше. На дорогах и тропинках встали дозоры. Силхан пообещал десять золотых монет тому, кто обнаружит человека или демона. И двадцать монет, если притащит его на аркане. Утром шаман окурил воинов дымом священного дуба и прочитал заговоры против злых духов.

Диор объявил, что займется волхвованием, и велел, чтобы в зале никого не было и чтобы воины наружной охраны не заглядывали в оконные проемы и в дыру на крыше. Тот, кто ослушается, тотчас ослепнет. Приказ советника воинов обрадовал, им было явно не по себе в этом жутком помещении.

Диор остался один. Железная дверца не имела отверстия для ключа и наружной ручки. Но как ее, тяжелую, массивную, открывали? Когда–то она была выкрашена в один цвет со стеной. Человек, не знающий о существовании подземелья, едва ли бы обратил на нее внимание.

Предположение о том, что она распахивается вовнутрь, пришлось отвергнуть. Ведь Юргут со своими воинами колотил в нее бревном. Подобную прочность ей придают не засовы, их бы погнули, а сплошные металлические косяки. О потайных механизмах Диору доводилось слышать и читать. На них горазды египтяне, римляне, особенно персы. В свое время дакийский царь Децебал [79], воюя против римлян, просил помощи именно у персов. Возможно, и дворец построили они. Неужели изощренный ум Диора окажется бессильным против хитрости древних?

Эта железная дверца была встроена во внутреннюю стену, примыкающую к наружной, обе стены образовывали полутемный угол. Он был завален разным хламом. Пришлось изрядно потрудиться, отгребая упавшую штукатурку, обрывки истлевших кож, оттаскивая куски камней. Расчистив угол, Диор зажег факел и стал осматривать обнажившийся пол. Он был выложен гладкими мраморными плитами. В едва заметные щели набились пепел и грязь. В одном месте слой грязи показался Диору особенно толстым. Он кинжалом счистил его. Открылся обгорелый ковер. Диор оттащил его в сторону. В крайней мраморной плите оказалось углубление, забитое пылью и паутиной. Острие кинжала зацепило что–то звякнувшее. В углублении находилось бронзовое кольцо. Так вот что скрывая ковер.