Сокровища горы Монастырь

Но по мере приближения к Щебетовскому он отбросил эту версию и вдруг утвердился в мысли, что в пакете хранилась именно карта. В свой дом Женя уже не заглядывал. Это Тихонович знал точно, поскольку ключи от квартиры Черновых хранились у него. Следовательно, спрятать карту у себя дома он не мог.

В гостях у Сухаревых Женя был постоянно у всех на глазах. Его ни на минуту не оставляли одного: ухаживали за ним, угощали и всячески ублажали его. У парня не было возможности надежно спрятать карту у них в доме. Разве что сунуть пакет в первый попавшийся ящик письменного стола или серванта. Но это несерьезно!

Оставалась больница. Но там мнительный и неуверенный в себе Женечка и тем более не решился бы спрятать карту. Ведь он не сомневался, что люди Мясника, а по их наводке и медперсонал, и соседи по палате следили за каждым его шагом. Да и где он мог там ее спрятать? Разве что под матрасом или в сливном бачке в туалете? Тоже несерьезно!

И все же карта была где-то в Щебетовском. Схватив Чернова на Тихоновом лугу, рэкетиры ее при нем не обнаружили. Это очевидно. В противном случае у них не было никакой необходимости возиться с пленником.

Позже место, где был схвачен Чернов, осмотрел Анатолий – и тоже ничего не нашел. Иначе он не мотался бы по лесу на своей «Ниве» в поисках Жени. И наконец, за ними и сам Вениамин Тихонович с сыном и Петровичем тщательно осмотрели берег реки, но ничего, кроме компаса и окурков, не нашли.

Решение пришло на подъезде к Щебетовскому. Сухарев вдруг вспомнил про Настю, Анастасию Николаевну Семечкину, про то, как Женя пел ей песню «Я куплю тебе дом». Они держали друг друга за руки, и в их глазах стояли слезы. И еще он вспомнил, что и палатку, и рюкзак, и компас Женя попросил шепотом (хотя в палате никого не было) завезти именно в дом ее родителей. И чтобы никто не увидел. И умом, и сердцем он понял – карта у нее.

Поэтому он действительно попросил Храмцова высадить его возле школы, действительно встретил возле школьной ограды коллегу по работе. Отвязавшись от нее, Сухарев отправился в Настин кабинет.

– Что с Женей? – побледнев и прислонившись к стене, спросила девушка.

– Не знаю! – честно признался Вениамин Тихонович. – Мы и милиция ищем его.

Он подробно рассказал Насте о перипетиях поисков, выразил надежду на их благополучный исход и спросил про карту. Девушка не стала запираться и сразу отправилась домой. Передавая пакет, она сообщила, что после побега из больницы Женя несколько дней скрывался у них дома, а потом ее отец увез его тайком куда-то за Тихоновку.

Перед отъездом он велел ей, если с ним что-то случится, передать этот пакет Вениамину Тихоновичу. Она выполнила наказ любимого, хотя и надеялась еще, что с ним не случилось ничего страшного.

Из школы Вениамин Тихонович заскочил ненадолго домой. Приняв душ, переодевшись в чистое перед смертью и расцеловав жену с младшим сыном, он завел свой старенький мотоцикл и отправился назад. Был он светел и радостен. Дважды он останавливал мотоцикл, благодарил Бога и с некоторым изумлением и щемящей грустью рассматривал мир Божий – чудные и такие родные пейзажи. Он осознавал, что видит их в последний раз…

Что произошло дальше – уже известно. Дорогу перегородила черная «Волга» с тонированными стеклами. Вениамин Тихонович помертвел от страха. Но это не имело никакого значения. Он и всегда делал то, что надо. А тут речь шла о спасении сына. Он притормозил и остановился в пяти шагах от «Волги».

Из нее вышел здоровенный бородач в камуфляже, солнцезащитных очках, надвинутой на глаза панаме. И все-таки Вениамин Тихонович узнал его. Он ощутил страшное разочарование и опустошение. Мио окончательно рухнул. Все потеряло смысл.

Но и это тоже не имело никакого значения. Он, повторю, несмотря ни на что, старался всегда делать что надо, преодолевая страх, сомнения и разочарования. Вот и тогда он передал карту монстру и стал униженно хлопотать за сына. Ему было обещано, что Гриша будет немедленно освобожден.

Чудовище ободряюще похлопало Сухарева по плечу – все, мол, будет в порядке. И в это же время (Вениамин Тихонович даже не успел сначала обрадоваться спасению сына, а потом испугаться собственной смерти) грянул выстрел. Под рубашкой заструилась горячая кровь. Вениамин Тихонович почувствовал страшную боль и… облегчение. Он сделал все как надо, и все наконец закончилось. Он стал оседать на траву, цепляясь за руль.

Сухарев тут же потерял сознание и уже не видел и не осознавал, как монстр уложил его на сиденье, как он катился к обрыву и летел вниз. Погружаясь в воду, Вениамин Тихонович вроде бы пришел в себя, понял, что умирает, и… обрадовался. Он освободился от этой такой унизительной, подлой, постылой жизни изгоя и быдла. Без зарплаты, надежды, смысла.