Сокровища Кенигсберга

Странный «прораб» решительно ответил на его рукопожатие и через секунду, ловко подхватив свою треногу, вновь быстро засеменил в том же направлении, откуда он несколько минут назад так же энергично и появился. Конечно, Юрий не мог в тот момент даже и подумать, что этот малограмотный мастеровой с ободранным треножником имеет на самом деле университетское образование и более десятка блестяще проведенных операций в послужном списке.

В тот момент, когда Сорокин покупал в магазине «Свет» две стоваттные электролампы, для того чтобы ввернуть их в случае необходимости вместо слабеньких сороковочек, имевшихся у него в номере на прикроватном светильнике, капитан Стрекалов беседовал со своими оперативниками, закончившими работу по специальному оснащению гостиничного номера и ожидавшими своего начальника на противоположной от гостиницы стороне улицы.

– Что, молодцы, как успехи? – спросил их Николай Федорович, когда все расселись и машина тронулась.

– Не извольте беспокоиться, Николай Федорович, – ответил за всех Воронцов, – основную камеру мы установили внутри стандартного гостиничного громкоговорителя, а вспомогательную завели в вентиляционную отдушину, в ту, что расположена слева от кровати, так что у нас весь номер под перекрестным осмотром оказался.

– А что если он съемку в туалете будет производить? – задал провокационный вопрос второй оперативник.

– Что же, – не моргнув глазом, отпарировал Воронцов, – тогда мы к нему постучимся и вежливо попросим его сейчас же прекратить это безобразие.

Машину сотряс гомерический хохот.

Без четверти одиннадцать Юрий уже неторопливо прохаживался у дома № 12 по проспекту Мира. Почти все окна в здании строительного управления были уже темны, и только на втором этаже его светились сразу четыре окна. Время от времени в них мелькали какие-то тени. Прождав почти полчаса и даже слегка промерзнув от сырого ветерка, он наконец услышал, как осторожно скрипнула ведущая в цокольный этаж боковая дверь.

«Ну, наконец-то», – подумал Юрий, почти бегом бросаясь к торцу здания.

– Стой там, я сейчас сам к тебе подойду, – остановил его свистящий шепот его давешнего знакомого.

Юрий послушно замер. Через несколько секунд дверь заскрипела вновь, и из-за нее, быстро озираясь по сторонам, резво выскочил «прораб». Подбежав к Юрию, он сунул руку за пазуху и вытянул продолговатый газетный сверток, туго перевязанный грязной тряпицей.

– Вот, браток, – довольно нагло заявил он, – я свои бумаги принес, а твои где?

– Мои на месте, – с металлом в голосе ответил Юрий, – но пока я вижу только старые газеты.

– Да ты что, никак мне не веришь? – удивленно зашептал Николай Федорович, – прилагающий все силы для того, чтобы его поведение было вполне естественно и вписывалось в выбранный образ простецкого и бесцеремонного «прорабчика».

Он резко содрал перевязывающую пакет веревочку и, расковыряв его с одного конца, вытряс из него весьма потрепанную, но еще относительно в приличном состоянии карту старого города. Осторожно приняв ее из пахнущих олифой рук «прораба», Юрий повернул карту таким образом, чтобы свет от недалекого уличного фонаря в максимальной степени помог ему лучше ее рассмотреть. Да, перед ним несомненно была старая немецкая карта Кенигсберга. На это указывало все: и мягкая особая шероховатость старого ватмана, и каллиграфически выведенные островерхие готические буквы многочисленных надписей, и даже выцветший от времени штемпель с имперским орлом, оттиснутый в правом верхнем углу.

«Вот теперь видно, что бумаги подходящие», – впервые за вечер улыбнулся Юрий.

Он сложил лист и, затолкав ватман все в тот же бумажный кулек, полез в карман за деньгами. Вскоре они расстались, еще раз уговорившись встретиться завтра не позднее половины седьмого. Окрыленный удачей, Юрий Сорокин зашагал к себе, а не менее окрыленный гладким ходом операции капитан Стрекалов, усевшись через минуту в служебный автомобиль, поехал в ту же самую гостиницу, что и его поднадзорный. Поднявшись к себе в номер, Юрий включил верхний свет и начал осматривать свою крошечную комнатку в поисках подходящего для проведения съемки места. Собственно говоря, выбор у него был невелик. Карту можно было полностью разложить только в двух местах: или на кровати, или на небольшом прямоугольном журнальном столике, стоявшем у узкого, выходящего во двор гостиницы окна.

«На столике фотографировать было бы просто идеально, – думал Юрий, расчехляя «Практику», – если бы сейчас был день, но он располагается в самом темном месте комнаты и качественной съемки на нем точно не получится». Оставалась только кровать. Однако и она была не совсем удобна тем, что лежащий на ней матрас был сильно промят и еще тем, что на ней не было никакого надежного упора для проведения съемки.

– Да что он там крутится как баран? – возмутился один из оперативников, сидевших в соседнем номере за монитором.