Сокровища кочевника. Париж и далее везде

Всю жизнь мне приходилось рассчитывать только на самого себя. Мне, приехавшему из СССР, поначалу было очень трудно оговаривать суммы гонораров заранее, я очень стеснялся вообще обсуждать деньги. Но через пару лет в Париже все стеснение как рукой сняло, я решил для себя жить хорошо и вольготно. На адаптацию в Париже у меня ушло полтора года, и к 1984 году я уже обзавелся телефонной книгой важных связей, творческих знакомств и просто замечательных друзей, с которыми сохранил прекрасные отношения и по сей день.

Но вернемся к выставке. По задумке Кароль Манн, я должен был создать для экспозиции несколько инсталляций, каждая из которых посвящена самым разным социальным аспектам моды. Одна из них – детская мода Викторианской эпохи, где с богатством этого периода, с его кружевом, вышивками и шелком соседствовала тотальная бедность. Бутафорским способом, которому меня научил Ростислав Добужинский, я выкрасил, затонировал и заполировал огромный лист картона таким образом, что он превратился в обшарпанную кирпичную стену. Еще одна инсталляция – витрина советского магазина эпохи НЭПа. Ее я дополнил платьями 1920-х годов из своей тогда невеликой коллекции.

Кроме меня, в оформлении выставки участвовали другие художники. Американец Дэвид Вебстер создавал декорации в стиле Нью-Йорка 1980-х годов. Также мне запомнилась инсталляция в виде бара, где вся мебель была сплетена из пластика, который во Франции называется «скубиду». Ничего подобного, живя в Москве, я, конечно, не встречал. Здесь в качестве музыкального сопровождения звучали шлягеры 1950-х годов и демонстрировались платья в стиле new-look из нейлона и капрона.

Кароль Манн не хотела показывать платья на фоне стены – ей такой подход казался примитивным. Она создавала атмосферу, а атмосфера требовала подробного декора. Надо сказать, что для Франции 1980-х годов это было очень ново. Все новое поначалу обязательно подвергается критике. Критиковали и Кароль Манн, но она упорно стояла на своем – чтобы преподнести ту или иную вещь, придумывала для нее какую-то выгородку, окружала мебелью, подходящей по стилю, или какими-то другими объектами.

Одним из партнеров выставки «Мифы нашей моды» стал самый знаменитый музей моды и костюма – Дворец Galliera. Им руководила совершенно удивительная женщина – мадемуазель Мадлен Дельпьер. Это была маленькая, согбенная старушка лет восьмидесяти, которая носила на голове пучок седых волос и говорила тоненьким елейным голоском. Ее все называли мадемуазель, что подчеркивало ее статус незамужней женщины, предпочитавшей мирскому существованию жизнь в мире старинных платьев.

Музей Galliera в то время считался весьма архаичным заведением. Выставки обновлялись каждые шесть месяцев, однако все они посвящались моде XIX века. Двадцатый век мадемуазель Дельпьер не признавала. Люди приходили во Дворец Galliera как мы ходим, к примеру, в Ярославский кремль, – не предполагая, что можно любоваться более свежими образами.

Тем революционней казались идеи более динамичной Кароль Манн, которая говорила:

– Не смотрите только на моду XIX века, ведь мы живем уже в конце XX.

Выставка «Мифы нашей моды» не осталась незамеченной. Одни журналисты из мира моды захлебывались от восторга, другие разражались нещадной критикой. Но мой декор отмечали абсолютно все. Тогда же я вспомнил слова Кароль Манн, которая, приглашая меня на этот проект, сказала:

– Много я тебе заплатить не смогу, поэтому работаем ради славы.

И я действительно в ту пору очень много работал ради славы. Мне хотелось хотя бы немного познакомить Париж со своей коллекцией. Вскоре мне предложили организовать собственные небольшие выставки в предместьях Парижа и даже оформить большую экспозицию, посвященную современной моде. Вот тут уже я был единственным декоратором. Моя идея полностью засыпать пол пляжным песком стала настоящей сенсацией и вызвала множество пересудов – так оригинально и необычно это выглядело.

Благодаря Кароль Манн я познакомился со знаменитым коллекционером американского происхождения Билли Боем – он так же, как и я, предоставил для выставки «Мифы нашей моды» несколько экспонатов. Дружеские отношения с этим живущим в Швейцарии коллекционером мне удалось сохранить до сегодняшнего дня. Билли Бой – обладатель крупнейшего в мире собрания вещей, созданных Эльзой Скиапарелли. Он утверждал, что встречался в поздние годы жизни со Скиапарелли, дружил с ее внучками, а также с одной из ее манекенщиц – Беттиной Грациани. Билли Бой мне казался тогда недосягаемым конкурентом. В отличие от меня, он приехал из Нью-Йорка и, как говорили, был связан с семьей автомобильных магнатов по фамилии Херц – якобы они спонсировали его коллекцию. Когда моя новая подруга – танцовщица кабаре «Фоли-Бержер» Халинка Дорсувна – распродавала свой гардероб по несусветно высоким ценам, он, не дрогнув, выкупил у нее несколько платьев Скиапарелли 1930-х годов. Мне подобные приобретения тогда были не по карману. Напомню, вся моя огромная коллекция собрана на личные средства.