Сокровища колдуна

Воспоминания о шевелящейся плоти Септенгундуса не раз тревожили сон Брэка в последнее время. Варвару никак не удавалось выбросить из головы первые испытания, выпавшие на его долю в так называемом цивилизованном мире, а именно в Ледяном крае.

Собственный народ изгнал Брэка за то, что он слишком часто и охотно высмеивал их воинственных богов. Вынужденный искать свою судьбу в чужих краях, Брэк покинул северные равнины и открыл для себя королевства цивилизованного мира, шумные и густонаселенные, где многое сбивало с толку диковатого северянина.

Так, например, в Ледяном крае он впервые услыхал о титанической, продолжающейся от сотворения мира, борьбе двух величайших божественных начал, властвующих над всеми прочими богами. Йог-Саггот, Темный бог, черною тучей нависал над человечеством, угрожая как душам людей, так и самому их существованию. Во всяком случае, именно так утверждали противники Бога Тьмы, странные жрецы таинственного культа, Несторианцы. В ледяном крае судьба свела Брэка с одним из их числа, монахом по имени Джером. От него-то Брэк и узнал о великой битве за владычество над Землей между слугами Безымянного бога, чьим первым апостолом стал экстатический пастырь Нестор, и мощью Йог-Саггота, ставленником которого в мире людей был отвратительный колдун Септенгундус.

Во всех деталях и красках помнил Брэк едва не состоявшееся жертвоприношение огромному древнему каменному идолу, изображавшему Йог-Саггота, — чудовищное существо, сидящее на корточках, лишь отчасти напоминало человека. Глыбы каменных кулаков покоились на бедрах, а широко открытая пасть была обращена вниз, словно посылая проклятие всему людскому роду. У ног истукана Брэк и его друг монах чуть было не стали — в качестве жертв — участниками мерзкого обряда, свершаемого под руководством Септенгундуса и его дочери Арианы.

Ариана…

Прекрасная настолько, что красоту ее не могла затмить даже Рея. Юная. Розовокожая. Грациозная. С губами, соблазнительными как спелая слива. Она кокетничала с Брэком, предлагала ему себя, рассчитывая обрести власть над ним… И была отвергнута.

В яростной схватке, когда Брэк и Джером с боем добывали себе свободу, стремясь избежать заклания, варвар все время маневрировал так, чтобы Ариана находилась между ним и со свистом разрезающим воздух, изящным кинжалом в руках ее отца. В итоге кинжал нашел себе пристанище в спине Дочери Ада, а идол Йог-Саггота рассыпался в прах под всполохи красных молний.

Брэку, монаху и старому слепому менестрелю Тиресию удалось тогда ускользнуть. Брат Джером всячески убеждал и уговаривал великана с копной волос цвета спелой пшеницы встать на путь Безымянного бога, пытался вложить ему в руки символ своего Господа — каменный крест с перекладинами равной длины. Но Брэк, чье отношение к верованиям «цивилизованных» людей варьировалось от непонимания до ненависти, отказался от талисмана. Он избрал собственный путь, и это была дорога в Курдистан, далекий южный рай, где — как говорил ему шаман еще до той поры, когда он был изгнан из пустошей Севера, — все города были из золота. Брэк стал врагом Септенгундуса и всего, связанного с Богом Тьмы. Вскоре он уехал из Ледяного края, но и поныне преследовал его призрачный голос зловещего чародея, оставшегося в неведомой дали:

«Дорога в Курдистан длинна, варвар. Я последую за тобой…»

Брэк замер в изумлении — ему привиделось, будто Септенгундус, прежде чем исчезнуть, указал рукой прямо на него. Невысказанные сомнения одолевали варвара: стоит ли что-то реальное за его видениями-кошмарами, или это лишь его сознание играет с ним дурные шутки, будя демонов страха?

Набежавшее облако скрыло новорожденный солнечный лик, на землю пала лохматая тень. Брэка опять передернуло. Он тряхнул головой и шагнул к своему коню. Пора было собираться в путь, единственный оставшийся для него открытым. И вел он на запад.

Сунув в рот выуженный из седельной сумки кусок соленого мяса, Брэк оседлал коня и пустился в дорогу.

Облако сгинуло, и солнце засияло как отполированный медный диск. День становился все жарче. Тропа под ногами скакуна вилась серпантином, каждый удар копыта вздымал крутящиеся облачка рыжевато-коричневой пыли. Вокруг не видно было ни одной живой души. Едва Брэк поймал себя на мысли, что не встречал людей вот уже трое суток, как в уши его на крыльях стонущего ветра ворвался звук, подозрительно напоминающий крик. Брэк резко осадил коня и схватился за рукоять массивного двуручного меча, висящего в ножнах на поясе.

— Будто бы человеческий голос, — пробормотал он, обращаясь к коню. — Или это ветер сыграл со мной злую шутку?