Сокровища Королевского замка

В эту минуту к тротуару, как раз к тому месту, где стоял беспомощный Стасик, подъехала рикша. В те времена по Варшаве вместо отмененного немцами такси разъезжало немало рикш. Среди этих трехколесных экипажей, приводимых в движение сильными ногами кучера, тоже называвшегося рикшей, встречались и вытертые, обшарпанные драндулеты, встречались и изящные коляски, которыми очень охотно пользовались немцы — военные и чиновники.

Вот такое чудо и остановилось как раз возле Стасика. Удобное сиденье на две персоны, мягкая спинка, обложенные резиной ступени, слегка изогнутые изящные подлокотники, фонари, сигнальный гудок, навес и покрытие от дождя, сейчас опущенное.

В рикше сидела девочка, разодетая, словно кукла. Должно быть, дочка какого-нибудь немецкого сановника, потому что польские дети во время войны так не одевались. Розовая юбка с оборками, широкая, как у балерины, полностью занимала двойное сиденье. На голове у девочки вздрагивал огромный розовый бант, два точно таких же банта трепетали в ее косах. Белые короткие носочки и сандалии дополняли наряд девочки, одетой, быть может, чересчур легко для сентябрьского холодного дня, но, должно быть, такова уж была прихоть избалованной единственной дочки.

Девочка держала в руках большую куклу с золотыми волосами, одетую точь-в-точь как она, с многочисленными бантиками.

— Wie gemütlich![31] — сказал проходивший мимо немец и, расчувствовавшись, улыбнулся.

В ту же минуту девочка в розовом отодвинулась в сторону, подобрала платье, освободив рядом с собой место, и сказала негромко, словно бы обращаясь к своей кукле:

— Садись быстрее!

Стасик, услышав знакомый голос и польскую речь, остолбенел от удивления.

Кукла упала на колени девочки, и из бантов выглянула сердитая физиономия Кшиси.

— Чего смотришь?! Залезай, а то не догоним!

Одним прыжком Стасик вскочил на сиденье.

А когда экипаж двинулся с места, Кристина, вздохнув, сказала:

— Придется мне за это целый месяц по вечерам драить рикшу.

— Где же ты ее раздобыла?

— Это пан Игнац с Беднарской… Мы договорились, и он отказывался от всех рейсов, хотя публика валила к нему самая шикарная, даже с валютой. А мы все время вас ждали… Я знала, что пригожусь…

И они помчались вдогонку за тележкой с книгами.

Рабочие старались тащить тележку помедленнее. Но охранники всячески подгоняли их, и, несмотря на опоздание, тележка уже подъезжала к Крулевской улице, откуда до университетских ворот оставалось метров двести, не больше.

В эту минуту тележке преградил дорогу элегантный экипаж. Рикша не сводил глаз с купола костела визитинок, словно увидел там что-то интересное и теперь хотел обратить на это внимание своих пассажиров.

— Ist da!

— Нет!

— Есть!

В экипаже стояла девочка во всем розовом с большой куклой в руках, которой она что-то показывала, от восторга хлопая при этом в ладоши. Вокруг них тотчас же собралась толпа зевак.

Тянувшие тележку рабочие и сопровождавшие их охранники тоже не могли сдержать любопытства и задрали головы.

— Was? Что случилось?

— Что там било?

— Das Vogel!

— Птица.

— Самолет.

— Голубь.

— Змей.

— Листовка.

Рикша двинулась с места.

Голоса понемногу утихали. Люди расходились, так и не зная толком, было ли там что-нибудь или это им почудилось.

Тележка покатилась дальше к университетским воротам и остановилась возле сторожевых будок. Часовые тотчас же принялись за проверку привезенного груза. Кроме книжек, ничего не было.

Один из охранников, вдруг вспомнив что-то, с подозрением глянул на пустое пространство между двумя стойками книг.

Но рикша уже скрылась за углом Крулевской улицы.

Глава XXIV

— Ты была на сто двадцать!

— Знаешь, в этих тряпках я чувствую себя ужасно неловко, — сказала Кристина. Она стащила с волос банты. Куклу положила рядом с собой.

— Это Галина кукла? — спросил Стасик.

— Я как будто что-то предчувствовала, когда решила забрать Галинку домой… Иначе я бы не догадалась. А тут платье с оборочками, кукла — вот меня никто и не выкинул из рикши, хотя из магазина Мейнля все время выходила немчура… Приняли за дочку какого-то начальника. Да еще так сладко улыбались… Ну и замерзла я, брр!

Из-за спинки сиденья она вытащила синий, сильно поношенный свитер.

— Вот теперь все нормально, — сказала она, снова сделавшись незаметной и невзрачной.

— Ты была на сто двадцать! — повторил он. — Я тебя сразу и не узнал.

— А теперь узнаешь? И я теперь не на сто двадцать?

— Ты и теперь на сто двадцать! — с жаром заверил Стасик.

— Пан Игнац отвезет нас на Котиковую. Скоро будем на месте.

Стасик одобрительно кивнул.

Тут в разговор включился пан Игнац.

— Вы хорошо завернули сверток?

— Мы, когда выносили его оттуда…

— Не спрашиваю, откуда вы его выносили, я хочу знать, хорошо ли он запакован. Лучше еще раз проверьте и обвяжите веревкой — ребята дали знать, что в районе Маршалковской облава. Может, придется со свертком удирать или бросить его где-нибудь по дороге…

— Не каркайте, пан Игнац, все идет как надо! — молодцевато сказал Стасик.

— Ты уже забыл, как получил по башке, — буркнул пан Игнац и свернул с Крулевской налево, на площадь Малаховского.