Сокровища короля

– Хьюберт де Берг одобрит мое решение. – И прежде чем кто-либо успел остановить его, он взмахнул мечом и одним точным движением опустил его на шею пленника. Голова и тело одновременно рухнули на палубу. Матросы в ужасе отскочили, уклоняясь от летящих в разные стороны брызг крови. Николас почувствовал, как; к горлу подступила тошнота, и сглотнул слюну. Ему не раз приходилось участвовать в жестоких сражениях, не раз случалось убивать, спасая собственную жизнь, но он знал, что, в отличие от некоторых, никогда не привыкнет к виду смерти, никогда не разовьет в себе склонность к убийству. По окончании боя он обычно испытывал ликование от того, что перехитрил противника, вышел целым и невредимым из схватки, но сама резня его не вдохновляла.

Трейб поднял обезглавленное тело Эсташа и, не обращая внимания на хлещущую кровь, швырнул его за борт. Оно плюхнулась в воду и вскоре исчезло под зеленой волной. Одобрительно крякнув, Трейб развернулся, взял копье у одного из солдат, насадил на железный наконечник голову Эсташа с застывшей на лине отвратительной ухмылкой и водрузил ее на носу корабля. Стекавшие с нее капли крови разбрызгивал морской ветер.

Испытывая отвращение, Николас поспешил вернуться на «Пандору».

Глава 15

По случаю победы англичан в Дувре устроили грандиозное празднество. Большинству крупных французских кораблей удалось целыми и невредимыми уйти от погони в Кале, но многие суда поменьше были захвачены вместе с грузом. В результате Людовик лишился подкрепления и вынужден был расстаться с надеждами на завоевание Англии.

Кроме лошадей и стенобитного орудия, Эсташ вез на своем паруснике несколько сундуков денег и рулоны шелка, предназначенные для нужд королевского двора. Хьюберт де Берг распределил трофеи между участниками сражения. Николасу достались мешочек византинов[15] и отрез огненного шелка. Половину денег он раздал экипажу, а шелк решил продать в Бостоне. Ткань была роскошная, но он не хотел оставлять ее у себя: слишком мрачные раздумья она навевала.

Голову Эсташа Монаха выставили на всеобщее обозрение на стене дуврского замка. Николасу казалось, что поглазеть на страшный символ жестокости и поглумиться над ним пришло все население города. Эсташа в городе ненавидели. Он погубил немало английских судов и многих моряков, большинство из которых были уроженцами Дувра. Атмосфера в порту царила праздничная, таверны были битком набиты ликующим народом.

Как капитан одного из судов, пленивших Эсташа, Николас присутствовал на чествовании в замке, где участников торжества усердно потчевали вином и медом. Он пил и пил, пока не почувствовал, что голова идет кругом. Он силился вычеркнуть из памяти эпизод казни, пытался забыть, как Стивен Трейб отсек Эсташу голову и насадил ее на копье; но это никак не удавалось, так как в честь Трейба, объявленного героем дня, постоянно поднимали тосты.

Устав от пирушки, Николас извинился и, нетвердым шагом покинув зал, пошел искать уборную, чтобы облегчиться. Несколько общественных уборных, встроенных в толстую стену, находились на втором этаже. Сырой каменный сток усиливал тяжелый запах мочи и испражнений. Затаив дыхание, Николас как мог быстро справил нужду и поспешил прочь. Но не направился в зал – его уже тошнило от пиршества, – а стал бродить по лабиринтам замка, исследуя укромные уголки и лестницы, сквозь бойницы вглядываясь в темноту, откуда слышался рокот моря.

В конце концов, на нижнем этаже он набрел на часовню. Это была не величавая королевская часовня, а маленькая, скромная молельня, предназначенная для воинов гарнизона. Николас замешкался у входа. В светильниках мерцали свечи, мягкий золотистый полумрак манил его. Утром, перед выходом в море, священник отпустил ему грехи, но он чувствовал, что еще не закончил свой разговор с Богом. Он должен был поблагодарить его за то, что выжил, должен был помолиться за души тех, кто погиб.

Ступив в темноту, он перекрестился, рукой, утратившей твердость от вина, зажег свечу и опустился на колени перед алтарем. Подняв голову, Николас обнаружил, что он в часовне не один. Рядом, преклонив колена, молилась какая-то женщина. Она обернулась к нему. Он увидел бледный овал лица и медный блеск косы, выглядывающей из-под нижнего края платка. На щеках женщины сверкали слезинки. Она судорожно вздохнула, пытаясь справиться с рыданиями. Ее черты показались ему знакомыми, но, возможно, он и обознался.

– Прости, что помешал, – произнес он заплетающимся языком.

Она качнула головой:

– Ты не помешал. Я уже ухожу. – Она выпрямилась, поднявшись с колен плавным телодвижением. Ему сразу бросились в глаза ее рост, изгибы пышной фигуры.

– Надеюсь, не из-за меня.

– Нет. Я уже помолилась. – Тыльной стороной ладони она отерла лицо и посмотрела на него. И тогда Николас вспомнил. Эта статная женщина была любовницей Эдвина Легрена. Корабль Эдвина, «Сен-Жером», тоже принимал участие в сражении, но Николас не помнил, чтобы видел его маленького тучного хозяина на пиру в замке.