Сокровища Массандры

Макс мужественно расправил плечи и ускорил шаг, но метров через тридцать гравитация взяла свое, а когда начались заросли, окончательно сдулся. До площадки, впрочем, добрались коротким путем, навык ориентирования постепенно развивался.

— Как место, нравится? — Чтобы скинуть рюкзак, им пришлось потесниться.

— Мы на эту полянку всегда будем так залезать?

— Мы будем здесь жить, — объявил Макс, — а карабкаться станем по горам вон там и вон там, — обозначил он склоны, намеченные для исследования.

Майя только выпятила нижнюю губу и обреченным выдохом сдула прилипшую ко лбу челку.

На площадке нашлось место не только для палатки, но и для примуса. Правда, лазать по ней пришлось на четвереньках и вставать в зарослях, зато ткань сигнальной расцветки не было видно ни с дороги, ни с вершины горы.

Наладив жилье, Макс принялся за рюкзак, разобрать который все никак не доходили руки. Примус он сразу выгрузил и теперь, затащив в палатку поклажу, приступил к досмотру. В ухо дышала Майя, ей тоже было интересно.

— Надеюсь, в шмотках не окажется свертка с анчоусной селедкой, — сострил Макс. — Или мешка взопревшего французского сыра, столь же дорогого, сколь и пахучего.

— Нет там ничего съедобного. — Майя посопела, принюхиваясь.

Действительно, ничего подобного в недрах не таилось. Зато было много всякого полезного и не очень. Первым делом под руку попался пакет с трусами, который Макс тут же брезгливо выбросил наружу. За трусняками последовало банное полотенце, тапочки и рубашки.

— А где же посуда? Ложки, вилки? — недоуменно спросил Макс.

— В другом рюкзаке лежали или первым делом выгрузили.

— А примус оставили? Нет, так не бывает.

Столовых приборов не нашлось, зато отыскался диодный фонарь и здоровенный нож страшенного вида, с гардой, клинком сантиметров двадцать, хищно сведенным «щучкой», и глубокими долами, которые в народе принято называть кровостоком.

— Зэки делали, до перестройки еще, — заключил Макс, ни на чем свои выводы не основывая, главным образом для придания себе авторитета.

— Для чего им такой?

— По хозяйству, хлеб удобно резать, мясо на шашлык, вон лезвие какое длинное. — Макс был равнодушен к холодному оружию, но тут обрадовался. — От гопников обороняться…

— Какие в Крыму гопники?

— Ну, если ночью в Лисьей бухте обкурившиеся хиппи полезут с грязными намерениями, тоже хорошего мало.

— Думаешь, бывает такое? Хиппи, они беззлобные.

— Беззлобные они… — проворчал Макс. — Ты видела Лисью бухту? Превратили ее в какой-то рассадник свободы нравов. А где свобода нравов, там наркотики, секс и насилие. А где секс и насилие, там СПИД, триппер, хламидомонады, мидихлорианы и бледные спирохеты. Прямо кишмя кишат. За сезон можно подцепить весь букет, если без конца шабить ганджубас и не давать отпора нудистам.

Майя пропустила высокоморальные рассуждения мимо ушей и сосредоточилась на насущном.

— Смотри, ветровка, — вытянула она застиранную энцефалитку поносного цвета.

— Бери-бери, ночью задубеешь. — Макс вытащил байковое одеяло, проложенное вдоль внутренней стенки. — Тоже в дело пойдет. Теперь нам есть чем накрыться. — Он отстегнул от боковины рулон пенки. — На коврик ляжешь ты, а я рядом.

— А ты как же? Жестко ведь на камнях.

— А я шмоток под себя нагребу. Не впервой спать на газетах.

* * *