Сокровища Мельк-Тауза

Иезид вышел. Погрузившись в благочестивые размышления, молчал шейх. Смолк и Бушуев. Он был доволен — больше, чем доволен. Он не ждал такой удачи. Он давно слышал об этом загадочном царстве, хранящем в себе древность. Это неизвестное царство тянуло к себе Бушуева. Среди диких и девственных вершин, среди жутких ущелий искал его Бушуев. Его воображение было переполнено таинственными видениями. Ему мерещились древние храмы, в которых продолжали чтить древних богов. И вот, наконец- то, он на пути к заветному. Что вход в это царство чем-то прегражден, не смутило Бушуева. Он привык побеждать преграды и не боялся их. Бушуев хмурился, стараясь скрыть клокотавшую в нем радость.

— О чем думаешь ты? — неожиданно спросил шейх.

— Я верю твоим словам, — проговорил Бушуев: — и думаю, что твой народ — действительно, избранный народ, и твоя вера — самая правильная и лучшая. Мельк-Тауз достоин того, чтобы ему поклонялся весь мир.

Лицо шейха просияло, и он уверенно ответил:

— Это будет!… Мир станет почитать одного только Мельк- Тауза!

У палатки послышался конский топот. Шейх поднялся и сказал Бушуеву:

— Лошади готовы. Поезжай и убедись в силе и могуществе Мельк-Тауза. Я буду ждать тебя.

Бушуев схватил сумку и ружье и вскочил на дикую, горячую лошадь. Она плясала, почти извиваясь под Бушуевым, и норовила сбросить его. Но Бушуев привык к этим почти необъезженным животным и знал, как укрощать их. Скоро он усмирил нервную лошадь и заставил ее подчиняться своей воле.

VI

Всадники быстро миновали лощину. Узкая тропинка стала круто подниматься в гору. Лошади замедлили шаг и осторожно двигались одна за другой. Огромные скалы нависли над кручами в угрюмой сосредоточенности. Огромные массивы, вскинутые высоко вверх, разделены были пропастями и украшены яркой праздничной растительностью.

Тропинка тонкой паутинкой прихотливо вилась вдоль гор, около скал и громадных пихт. От перемены направления солнце как будто ходило кругом Бушуева и заглядывало на него то слева, то справа. Дорога становилась все круче и уже. Не было заметно никаких следов заботы об этом пути. Человеческая рука как будто не касалась его. Ущелья, вдоль которых приходилось проезжать, стали шире. Дальше отошла противоположная сторона, а дно ущелий словно опустилось вниз. Там, внизу, паслись стада, и овцы

казались маленькими беленькими пятнышками.

В одной ложбине иезид остановил лошадей и предложил дать им отдохнуть.

— Зачем? — с неудовольствием спросил Бушуев, которому хотелось скорее добраться до таинственного места.

— Дальше дорога будет очень тяжелой, — ответил иезид и стал отпускать подпруги.

Бушуев хотел было протестовать, но потом раздумал и коротко спросил:

— Ты часто ездишь туда?

— Да, я знаю эту дорогу, — уклончиво ответил курд.

Бушуев неохотно слез с лошади. Утомленный тяжелой ездой, он решил отдохнуть и опустился на землю, но иезид испуганно подбежал к нему, с силой дернул за руку и отрывисто проговорил:

— Нельзя!

— Что за чепуха? — рассердился Бушуев: — Почему нельзя?

Иезид молча толкнул ногой камень, который Бушуев наметил в изголовье. Из-под него во все стороны побежали темно-желтые скорпионы. Они несли над своими спинами смертоносные хвосты, как будто боялись испачкать их о землю.

— Они скоро начнут чернеть, и тогда укусы их будут смертельными, — тихо проговорил иезид, наблюдая разбегающихся скорпионов.

Бушуев знал, чем угрожает укус этого небольшого насекомого, и питал к скорпионам паническое отвращение. Он отскочил в сторону, и молча смотрел на их бегство. Когда один из них направился к нему, то он схватил камень и собрался размозжить ядовитое насекомое. Но курд вырвал у него камень и снова проговорил:

— Нельзя.

Бушуев разозлился.

— Опять нельзя?.. Да почему же, наконец?

— Их много здесь, — ответил иезид: — Если ты убьешь одного, другие отомстят нам.

Бушуев перебрал в памяти все бранные слова, но ни одного не сказал вслух. Кто знает, может быть, и браниться в этом месте также нельзя, чтобы не вызвать какого-нибудь непредвиденного осложнения. И он терпеливо стал ожидать, пока кончится время лошадиного отдыха.

Лошади покорно стояли рядом, и отмахивались от наседавших на них мух. С гор тянуло прохладным ветерком. Воздух был чист и прозрачен, даль казалась необыкновенно близкой и четкой. Но Бушуев не любовался далью и смотрел только под ноги, остерегаясь появления какого-нибудь нового ядовитого пресмыкающегося или насекомого, убить которых нельзя только потому, что их здесь много. Вспомнились рассказы курдов о змеях, собиравшихся в отряды на бой со своими врагами; о насекомых, мстивших людям, о животных, одаренных человеческим разумом.

Было грустно слушать эти рассказы и не было возможности опровергнуть их. Темный ум верил не тому, что было, а тому, чего не было. Таинственным и непонятным для него законам природы он находил наивные объяснения. Он упрощал их для того, чтобы понять, и в то же время окружающий мир наделял чрезвычайными свойствами и делал его загадочным и непонятным.

Спустя полчаса молчаливый иезид, как будто уловив желание Бушуева, стал затягивать у лошадей подпруги.