Сокровища острова Монте-Кристо

Но что если тут и правда какая-то тайна и до нее два шага, быть может, осталось только руку протянуть, а он сейчас все бросит и уедет? Добровольно отказаться от несбывшегося? Как бы локти себе потом не изгрызть. И старика жалко, так жалко старика! Если он все бросит, получится, что старик зазря погиб! И еще кое-что важное не отпускало, свербило: ощущение иссохшей, но уже оживающей пустыни, что я словил там, на кладбище, рядом с Родионовым и могилой деда.

Лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть, да?

До сих пор этот принцип всегда работал. Обычно у меня все происходило как раз в духе “сделать и не жалеть”. Или жалеть, но вовсе не о том, что сделал… Как шесть лет назад, когда вынужден был покинуть родину. Шесть лет прошло, а на душе все тот же паршивый осадок и при одной мысли едкая горечь начинает сочиться в мозг.

“Тебе трибунал светил, скажи спасибо, что мы тебя просто по служебному несоответствию уволили. А стоило бы, за неподчинение приказу командования,” – ровным тоном говорит кавторанг Ненашев, стоя ко мне спиной и стряхивая пепел на подоконник. Мы вдвоем сидим в служебной курилке. Ненашев всего пару месяцев как сменил на этом посту любимого всеми командира Горчакова – Батю, не прошедшего очередную медкомиссию и уволенного по выслуге лет. Фамилия Ненашеву подходила идеально.

“Кто еще тут несоответствует – большой вопрос. Ты за свое место трясешься, а я, значит, должен был бойцов пустить в расход…” – я с силой давлю окурок в грязной, отвратительно воняющей пепельнице. Оппонирую я Ненашеву мысленно, пропуская мимо ушей его формальные банальности. Мог бы и не мысленно, но правду сказать, Дон Кихот никогда не входил в число моих любимых персонажей. – “Вылетишь вон без пенсии!”, ха-ха три раза. Напугал ежа голой жопой… “Приказ командования”, извольте радоваться. Сказал бы я, чей это был приказ, сами бы вы, Хрен-с-Горы, неполное служебное схлопотали. И никакие связи в Москве не помогли бы. И даже совместные пьянки с прокурором Булкиным. Наслышаны и об этом, а как же, наслышаны.”.

– И не забудь, что ваш отряд боевых пловцов официально числился в отпуске на Черном море. Это чтоб тебе всякие левые мысли в голову не лезли. – Ненашев швыряет “бычок” на пол, давит ботинком и прощально шваркает дверью. Я опять закуриваю, прикидывая свои перспективы. Перспективы вырисовываются так себе. Понятно, что этот везде соломки подстелил, куда мне до профессионального карьериста… Ишь ты, мы значит, в отпуске были, сами по себе в порту поплавать решили. В недружественных водах, ага. Прогнило что-то в Датском королевстве…

Но кто мог знать, что на охране того захолустного порта будет стоять новейшая противодиверсионная система? У моего отряда, отряда “Санчеса” имелся приказ “ослепить противника”, уничтожить береговые радиолокационные станции для высадки десанта. Вот только уже погрузившись в темную воду, натренированным шестым чувством, внезапным холодком вдоль хребта, который всегда безошибочно предупреждал об опасности, в тот августовский вечер я сразу просек, что “Циклоп” на этот раз вовсе не тот и кто кому выбъет глаз – даже не вызывает сомнений.

Непосредственно сразу после этого озарения мне пришлось за секунду принять решение в духе “Лучше сделать и жалеть”. Нарушить приказ, увести группу, не выполнив задания. Но я не пожалел. Плевать на Ненашева, зато ребята целы. Интуиция меня не подвела.

Я тогда сразу Бате позвонил. Да и теперь, хоть Батя уже три года как ушел из жизни, мысленно обращаюсь к нему в трудную минуту. А тогда Батя сначала художественно выматерился, а потом решительно приказал мне валить из страны, пока Ненашев еще и не посадил меня до кучи. А Ненашев, конечно, мог и, скорей всего, тем бы и кончилось. Собутыльник местного прокурора – это серьезно. Против лома нет приема.

Была только одна закавыка – мой статус невыездного на ближайшие пять лет. Загранпаспорт лежал у командира в сейфе, документы выдавались только на время командировок. Действовать требовалось быстро: хотя приказ о моем увольнении уже был подписан, но в стоп-лист фамилию “Голицын” еще наверняка не внесли. Батя дал мне запасные ключи от своего бывшего кабинета, объяснил:

– Там два сейфа, один опечатанный, где секретные доки хранят, а второй – обычный, для текучки, паспорта там лежат. Ключ от обычного тоже на связке. Видеонаблюдения там нет, кабинет опечатывают только вечером. Так что ты завтра же, когда Ненашев в столовку уйдет, паспорт аккуратно забери и делай ноги. Сразу он ничего не заметит, а потом поздно будет. И вот еще что, – Батя, покашливая, сходил в другую комнату, принес толстую пачку долларов, перетянутую аптекарской резинкой. – На первое время тебе, тут десять тысяч. Ты головой не крути и не возражай! Это я дачу летом продал, мне они пока ни к чему. А ты как обживешься – вернешь потихоньку. Не отнекивайся, говорю! Я лучше знаю, что тебе нужно. Я твой командир.