Читаем Сокровища Перу полностью

Сокровища Перу

На улицах, во всем городе, не было видно ни души, но испанцы расставляли у каждого дома по два часовых. Это не предвещало ничего хорошего. Действительно, ночью привезли несколько орудий и расставили их полукругом перед восточными воротами города, а прямую улицу, ведущую к этим воротам, перегородили и стали гнать народ в западные ворота.

Это известно только одному мне и потому-то я и хотел сообщить вам об этом!

— Спасибо за услугу! — сказали добровольцы. — А теперь скажите, не можете ли вы указать нам, как проникнуть в город немного левее восточных ворот, через какие-нибудь дворы, сады и огороды, через плетни и заборы, по каким-нибудь закоулкам и задворкам?

— Что ж, это сделать можно, только индейцам на лошадях там не пробраться!

— Да этого и не нужно! В тесных улицах города кавалерия редко бывает удобна, к тому же надо, чтобы наши краснокожие союзники осторожно подкрались к орудиям и, если возможно, заблаговременно заклепали их.

— Если возможно! Ну, конечно, это возможно, я сам пойду с ними и захвачу с собой из мастерской и гвозди, и молот. Я берусь провести солдат к самым восточным воротам!

Решено было, что в то время, когда добровольцы будут заклепывать орудия, вся кавалерия индейцев произведет шумное нападение со стороны западных ворот, чтобы вынудить испанцев разделить свои силы, расположив их в двух разных точках, тогда как настоящее вторжение в город перуанских войск будет происходить в третьем месте, где их никто не будет ожидать.

— Вот это здорово придумано! — восклицал кузнец, потирая руки от удовольствия при мысли о полном поражении испанцев. — Они убили трех моих сыновей и вогнали в гроб мою бедную старуху и оставили меня как дерево без корней, но в эту ночь я отплачу им за все! — добавил он.

Меньше чем через час отряд индейцев и добровольцев подошел к городу. Женщин, детей, старых, слабых, больных и весь обоз решено было оставить в лесу, снабдив их необходимой пищей на завтра. А там дальше будет видно, что делать.

— Я пришлю вам мяса и дойных коров и лошадей для продажи в Лиме!

— О, ты наш благодетель и спаситель, отец Эрнесто! Ты отец всех бедных и нуждающихся!

— Полно, полно! Что говорить об этом! — сказал сеньор Эрнесто, стараясь заставить их замолчать.

— О, сеньор, как я вам завидую! Как счастливы вы должны быть! Как много истинного, настоящего счастья выпало на вашу долю!

— Счастья! Счастья! — повторил он почти испуганно. — Ах, дитя! Ты не знаешь, что сказал! — вырвалось у него с каким-то глухим, болезненным стоном.

— Ах, Бенно! — сказал Рамиро, подходя к нему. — Подумайте, ведь я еще до сих пор ничего не узнал о том, что делается в монастыре!

Видя, до чего он убит и пришиблен, Бенно постарался утешить и подбодрить его.

— Не огорчайтесь этим, сеньор, и не тревожьтесь. Это хороший признак, если эти люди ничего не знают: подумайте, ведь если бы с приором или монастырем случилось какое-нибудь крупное несчастье, они, наверное, прежде всего узнали бы о нем!

Рамиро ничего не ответил на это и молча со вздохом отошел в сторону.

По мере приближения к городу все притихли, всякий старался не проронить лишнего слова, лошадям обмотали копыта соломой. Испанцы знали, что именно отсюда, с этой стороны, должны были подойти партизанские войска и держались наготове: повсюду были расставлены часовые, которые зорко наблюдали за всеми окрестностями города.

Под самым городом проезжая дорога, описывая большой крюк, сворачивала влево от восточных ворот к западным; здесь-то рассчитывал кузнец провести добровольцев по задворкам в город.

Между тем, как все подводы и воины, способные носить оружие, оставались в лесу, а лошади и мулы были спрятаны самым надежным образом, у стен Концито собралось до пятисот отборных, сильных, смелых и отважных защитников.

И этот город, который в течение столь долгого времени являлся вожделенной целью всего этого трудного и мучительного путешествия, город, в котором родился и вырос сеньор Рамиро, был, наконец, достигнут, лежал теперь, как на ладони, перед глазами Рамиро и его спутников.