Сокровища поднебесной

Словно в каком-то оцепенении я встретился с Баяном. Он грубовато выразил мне свои соболезнования, а я сказал ему, что уеду, как только немного передохну, чтобы отвезти драгоценный зуб Будды Хубилаю. Затем я вместе с Арун отправился в покои, где когда-то мы с Ху Шенг жили и где она умерла. Арун освобождала гардеробные и сундуки, помогая мне упаковывать вещи, хотя я отобрал всего несколько подарков на память. Я сказал девушке, что она может взять себе одежду и всякие женские принадлежности, потому что Ху Шенг они больше не понадобятся. Но Арун упорно показывала мне каждую вещь и каждый раз обязательно спрашивала разрешения. Это только напрасно ранило меня, ведь без Ху Шенг драгоценности утратили для меня всякое значение.

Я решил, что не буду плакать — по крайней мерс, пока не найду какое-нибудь уединенное местечко по пути на север, где я смогу сделать это вдали от посторонних глаз. Разумеется, потребовались немалые усилия, чтобы не броситься, рыдая, на пустую кровать, которую мы совсем недавно делили с Ху Шенг, и не сжать ее пустые одежды. Но я сказал себе: «Я перенесу это как невозмутимый монгол — нет, как прагматик-купец».

Да, со стороны, рассудил я, лучше выглядеть купцом, потому что он привычен к мимолетности вещей. Купец может иметь дело с драгоценностями, он может радоваться, когда какое-нибудь удивительное сокровище попадает ему в руки, но он знает, что это лишь временно и затем оно перейдет к другому, — а иначе купец ли он? Возможно, что он жалеет, утратив это сокровище, но он настоящий купец: он стал богаче оттого, что владел им короткое время. Точно так же и я сам: хотя теперь возлюбленная и покинула меня, Ху Шенг, несомненно, обогатила мою жизнь, она оставила меня с бесценным запасом воспоминаний, и, возможно, оттого, что я узнал ее, я тоже стал лучше. Да, пожалуй, в конечном итоге я только выиграл. С этих позиций оказалось проще рассматривать мою тяжелую утрату, так было легче для меня справиться с горем. Я поздравил себя, решив, что наделен просто железным самообладанием.

И тут Арун спросила меня:

— Вы возьмете вот это? Посмотрите, пожалуйста.

Я посмотрел. То, что она держала в руках, оказалось белой фарфоровой жаровней для благовоний. И вот тут-то все мое железное самообладание разлетелось вдребезги.

Часть шестнадцатая ДОМА

Глава 1

Отец встретил меня с радостью, но тут же выразил соболезнование, узнав, что я вернулся в Ханбалык без Ху Шенг. Он начал было угрюмо философствовать насчет того, что в жизни случается всякое, но я прервал его проповедь.

— Я вижу, что мы теперь не единственные, кто прибыл с Запада в Китай, — сказал я, потому что увидел в отцовских покоях незнакомца. Это был белокожий человек, чуть старше меня, в одежде священнослужителя ордена францисканцев, хотя его костюм и был приспособлен для нужд путешественника.

— Да, — лучезарно улыбаясь, произнес отец. — Столько времени спустя сюда наконец-то прибыл настоящий священнослужитель. Он почти что наш земляк, Марко. Это падре Жуан…

— Падре Джованни, — раздраженно поправил священник венецианское произношение моего отца. — Из Монтекорвино, что неподалеку от Салерно.

— Он, как и мы, провел в пути около трех лет, — пояснил отец. — И двигался почти по тому же маршруту, что и мы.

— Из Константинополя, — вставил священник, — в Индию, где я учредил миссию, а затем через Далекую Тартарию.

— Уверен, что вас примут здесь хорошо, падре Жуан, вежливо сказал я. — Если вы еще не встречались с великим ханом, то у меня скоро будет аудиенция, и…

— Хубилай-хан уже со всей сердечностью принял меня.

— Марко, — предложил мне отец, — а может, ты попросишь падре Жуана произнести несколько слов в память о нашей дорогой, безвременно покинувшей нас Ху Шенг?..

Я бы в любом случае не стал просить его, но священник сухо заметил:

— Я так понимаю, что усопшая не была христианкой. И к тому же этот союз не был освящен церковью.

Тут уж я, не выдержав, резко повернулся к нему спиной и весьма грубо заявил:

— Отец, если эти некогда отдаленные, неизведанные и варварские земли стали привлекать цивилизованных карьеристов вроде падре Жуана, то великий хан не будет чувствовать себя одиноким, когда мы, скромные первопроходцы, уедем. Ты был прав, я готов немедленно отправиться домой.

— Я так и думал, — сказал он, кивнув. — Я обратил все, чем владел наш Торговый дом, в драгоценности и деньги. Большая часть их уже отправлена на запад конной почтой по Шелковому пути. Все остальное упаковано. Нам надо только решить, как именно и по какому пути мы поедем, и получить согласие великого хана, разумеется.

Поэтому я немедленно направился к хану, чтобы заручиться его согласием. Сначала я отдал Хубилаю реликвию, которую привез ему в подарок. Получив зуб Будды, он испытал благоговейный трепет и выразил мне удовольствие, воздав множество благодарностей. Затем я вручил великому хану письмо, которое дал мне Баян, подождал, пока он прочитал его, и сказал: