Сокровища поднебесной

Помнится, я тогда не сдержался и рассмеялся. Но мне пришло на ум, что, как бы глупо эти люди себя ни вели, они, по крайней мере, демонстрировали свою глупость весьма остроумно. После того как я некоторое время пробыл в Манзи, я не переставал восхищаться бесчисленными примерами мудрости хань, а испытав скорбь от столь многочисленных примеров их глупости, я со временем пришел к следующему заключению. Хань обладали изумительным умом, усердием и воображением. Но у них имелся один серьезный недостаток: они слишком часто растрачивали эти способности на фанатические обряды своих религиозных верований, которые казались мне просто ужасающе бессмысленными. Если бы хань не были столь озабочены своими идеями благочестия и не так стремились отыскать «мудрость вместо знания» (как однажды пояснил мне придворный математик), то, думаю, эта нация могла бы вершить великие дела. Если бы они не падали все время почтительно ниц — положение, к которому их призывали одна правящая династия за другой, — хань вполне могли бы и сами к этому времени уже стать правителями всего мира.

Крестьянский паренек, с которым я разговаривал до этого, тот самый, чьей предприимчивостью и старанием я так восхищался, сильно упал в моих глазах, когда мы продолжили наш разговор. Вот что он рассказал мне через моего писца:

— Моя страсть к чтению и сильное желание выучиться могут причинить страдания моим престарелым родителям. Они способны расценить мои устремления как чрезмерную заносчивость…

— Но что же плохого в стремлении к знаниям?

— Мы следуем учению Конфуция, а одна из его заповедей состоит в том, что человек низкого происхождения не должен осмеливаться возвышаться над предписанным ему положением в этой жизни. Однако относительно того, что я делаю, мои родители все-таки не возражают, потому что чтение дает мне возможность также доказать свое сыновнее благочестие, а другая заповедь Конфуция гласит, что родителей надо почитать превыше всего. Поэтому, поскольку я каждую ночь так стремлюсь заняться своими книгами и светляками, то удаляюсь спать первым. Я заставляю себя лежать на своей подстилке совершенно неподвижно, пока читаю, так, чтобы все москиты в доме могли свободно сосать мою кровь.

Я моргнул и сказал:

— Ничего не понимаю.

— Видите ли, к тому времени, когда мои престарелые родители устроят свои старые тела на подстилках, москиты уже напьются крови и не будут им досаждать. Да, мои родители часто хвастаются этим перед нашими соседями, я служу примером всем остальным сыновьям.

Я произнес недоверчиво:

— Изумительно. Старые глупцы хвастаются перед соседями тем, что ты позволяешь москитам съесть себя заживо, а не тем, что стремишься улучшить свою жизнь?

— Ну, одно дело деяния того, кто послушно следует заповедям Конфуция, тогда как…

Я только и сказал:

— Вах! — А затем отвернулся и пошел от него прочь. Родитель, который настолько равнодушен ко всему, что не способен даже сам прихлопнуть москитов, похоже, не заслуживает уважения, а его капризы — внимания или же того, чтобы его оберегали. Поскольку я христианин, то ни в коем случае не ставлю под сомнение преданность отцу и матери, но нельзя же возлюбить в этом мире одних только своих родителей и никого больше. Будь так, ни у одного сына на свете никогда бы просто не оказалось времени и возможности произвести собственного сына, который бы его почитал.

Этот Конфуций (или Кун-цзы), о котором говорил парнишка, был древним философом, основателем одной из трех основных религий хань. Эти три религии хотя и делились на многочисленные соперничающие и враждующие секты, но при этом между собой сильно перемешались. Они также переплетались с остатками других мелких культов — поклонение богам и богиням, демонам и демоницам, духам природы, древним суевериям, однако основных религий здесь все-таки было три: буддизм, даосизм и конфуцианство.

Я уже упоминал о буддизме, который заключался в избавлении человека от неподвижности этого мира путем постоянных перерождений и устремления к забвению в нирване. Я также упоминал о даосизме. «Дао» обозначает «путь», и на пути этом человек надеется слиться с окружающим его миром и счастливо жить с ним в гармонии. Заповеди же конфуцианства имеют меньше отношения к «сейчас и после», чем к «раньше». Говоря проще, последователь буддизма заглядывает в пустоту будущего. Последователь даосизма старается насладиться полным событий настоящим. Приверженец конфуцианства имеет дело преимущественно с прошлым, старым и мертвым.