Сокровища поднебесной

— В действительности это произошло случайно, — пояснил принц. — Видишь ли, когда мы завоевали Юньнань, юэ признали там наше правление. Но в Юньнане есть еще один народ, не такой многочисленный, шан. Не желая, чтобы мы ими управляли, шан эмигрировали на юг в Тямпу в огромном количестве. Поэтому мой сводный брат Хукой, ван Юньнаня, отправил посольство в Тямпу — он хотел предложить царю Ава помочь выдворить с территории его государства этих беженцев и вернуть их обратно, сделав подданными Хубилая. Однако наших послов не предупредили, что все, кто навещает царя Ава, должны перед входом в его дворец сменить обувь. Они не сделали этого, царь страшно оскорбился и приказал стражникам: «Тогда смените им ноги!» Таким образом, искалечив наших послов, он нанес оскорбление нам, это было достаточным поводом для того, чтобы Монгольское ханство объявило Ава войну. Твой старый приятель Баян опять выступил в поход.

— Хубилай объявил войну Ава? — спросил я. — Это что, другое название Тямпы?

— Не совсем. Тямпой называют все тропики, эту страну джунглей, слонов, тигров, где постоянно жарко и влажно. Никто не считал, сколько народов населяют Тямпу — их не то десять, не то двенадцать, и почти каждый имеет свое собственное крошечное царство. При этом разные люди называют эти царства по-разному. Ава, например, известно еще как Мьяма, Бирма и Мьен. И шан, сбежавшие из покоренного Юньнаня, ищут убежища в царстве, которое когда-то давно создали в Тямпе первые беженцы — их соплеменники. Это государство называют по-разному: Сиам, Муанг Таи и Сукотаи. Там есть еще и другие царства — Аннам, Чам, Лаос, царство Кхмеров и Камбоджа. Возможно, этих царств гораздо больше, ибо их никто не считал, — небрежно сказал Чимким и заключил: — Не исключено, что, ведя войну с Ава, мы также заодно покорим еще два или три других царства.

Как истинный торговец я заметил:

— И тогда нам не придется платить непомерные цены, которые местные жители запрашивают за свои специи, древесину, слонов и рубины.

— Я собирался, — сказал Чимким, — отправиться отсюда на юг и присоединиться к Баяну на время его похода, чтобы самому взглянуть на эти тропические земли. Однако боюсь, я не в состоянии проделать такое суровое путешествие. Я просто отдохну здесь какое-то время с тобой и Ху Шенг, а затем вернусь в Катай. — Чимким вздохнул и произнес как-то тоскливо: — Мне жаль, что я туда не поеду. Мой царственный отец стареет, пройдет немного времени, и я должен буду унаследовать титул великого хана. Мне хотелось бы как можно больше попутешествовать, прежде чем я навечно осяду в Ханбалыке.

Подобное смиренное поведение и усталость были несвойственны принцу Чимкиму, и я обратил внимание, что он и правда выглядел довольно слабым и утомленным. Немного позже, когда мы с ним отправились в лес, чтобы справить нужду, я заметил еще кое-что и бестактно заявил:

— На каком-то постоялом дворе по дороге сюда ты, должно быть, отведал этот гнусный красный овощ под названием dai-huang. У нас за столом его точно не подают, потому что мне он не нравится.

— Мне тоже, — сказал Чимким. — Я не ел dai-huang. И я к тому же не падал с лошади в последнее время, отчего моя моча могла бы стать розовой. Однако она сделалась такой некоторое время тому назад. Придворный лекарь лечил меня от этого недуга — как истинный хань, втыкая иглы мне в ступни и поджигая маленькие кучки пуха у меня на спине. Я все время твердил этому старому идиоту хакиму Гансу, что нога и спина у меня здоровы… — Он замолчал и посмотрел на верхушки деревьев. — Слышишь, Марко? Кукушка. Если верить хань, она советует мне отправляться домой.

Чимким отправился в Ханбалык лишь через месяц. Все это время он провел, наслаждаясь нашей компанией и спокойной обстановкой в Ханчжоу. Я рад, что ему выпал целый месяц простых удовольствий, вдали от государственных забот, потому что почти сразу по прибытии домой Чимким вновь отправился в путешествие — на этот раз уже гораздо дальше Ханбалыка. Совсем скоро в Ханчжоу галопом прискакали курьеры на лошадях, покрытых пурпурными с белым попонами — а эти два цвета означают у хань и монголов траур. Ван Агячи приказал убрать пурпурным и белым весь город, ибо получил печальное известие — его брат Чимким прибыл домой только для того, чтобы умереть.