Сокровища Рейха

– Можно, я пойду с тобой? – попросила Пола. – Мне совсем не хочется оставаться здесь одной. Ты не против? А то этот ветер действует мне на нервы.

Я включил свет в вестибюле, щелкнул выключателем, зажигавшим лампы в коридоре второго этажа. Безрезультатно. Видно, лампочки наверху перегорели.

– Как-то странно снова оказаться здесь, – заметил я. – У меня прямо мурашки по коже бегают.

– Понимаю. Я не была тут с тех пор, как Сирил… привел меня однажды сюда давным-давно.

Она поднималась вслед за мной по лестнице – той самой, по которой тридцать четыре года назад спускался доктор Брэдли с радостной вестью о моем рождении. Лестница осталась прежней. Дом тоже совсем не изменился. В коридоре мы остановились, давая глазам привыкнуть к мраку.

– Джон, посмотри, там горит свет.

Я оглянулся и увидел слабый отблеск и полоску света на полу и на стене. Что-то лязгало с задней стороны дома. Я нащупал выключатель, но он не работал.

Мы медленно двинулись на свет, я слышал за собой прерывистое дыхание Полы. Свет выбивался из-под двери бывшей дедушкиной спальни. Чем ближе мы подходили, тем больше мне становилось не по себе. Я нервно хихикнул:

– Просто смех, и только! С какой стати мы идем на цыпочках?

Мы оба с облегчением засмеялись, она взяла меня за руку и сжала ее холодными влажными пальцами. Мы вошли вместе.

Сирил сидел в одном из двух вольтеровских кресел возле окна. Глаза его были закрыты, а сам он как-то склонился в сторону, голова опустилась на плечо, левая рука неподвижно вытянулась вдоль подлокотника.

– Сирил! – невольно вскрикнул я.

Пола, не выпуская моей руки, закусила губу:

– О боже мой…

Не было никаких сомнений, что мой брат Сирил мертв.

9

Доктор Брэдли приехал через полтора часа. Вынырнув из снежной круговерти, он вошел в прихожую и стал шумно отряхивать снег, сетуя на невыносимый мороз.

– Какое несчастье, – сказал он, когда я принимал у него тяжеловесное пальто «в елочку». – А тут еще машина не заводилась. Такой чертовский холод не может вынести ни человек, ни зверь, ни машина. Где Пола? Вначале надо заняться ею, а уж потом осмотреть покойного. – Последняя фраза прозвучала для меня дико: ведь он говорил о моем брате Сириле.

Пола сидела в библиотеке, уставившись на огонь. Она выпила немного коньяку и перестала плакать. Все эти полтора часа, пока не было доктора Брэдли, мы с ней просидели в библиотеке, потрясенные, печальные, чувствуя себя отвратительно. Первой моей реакцией было скорее изумление, чем скорбь, вероятно, вследствие шока от неожиданности, что мы нашли Сирила в таком положении.

Я налил себе коньяку и вышел в гостиную, пока доктор Брэдли занимался Полой. Вскоре он появился. Выглядел Брэдли уставшим, лицо осунулось: годы брали свое.

– Она скоро придет в себя, – сказал доктор. – Стойкая женщина. Хотя для нее это тяжелый удар. Насколько близки они были с твоим братом?

– Довольно близки, очевидно, – ответил я.

– М-да, – произнес он, беря свой черный кожаный саквояж, так хорошо знакомый мне с детства, с ровными рядами пузырьков, пилюлями, стетоскопом и прибором для измерения давления. – Да, в жизни все бывает. – Уже в холле доктор обернулся ко мне: – Где он?

Я кивнул в направлении лестницы. Доктор стал подниматься, жестом пригласив меня следовать за ним.

Наверху он некоторое время молча смотрел на мертвое тело моего брата. На Сириле были джинсы и белая рубашка с закатанными рукавами. С запястья свисал именной браслет, подаренный ему на четырнадцатилетие. На столике между креслами стояла бутылка «курвуазье» и фужер с остатками коньяка на дне. Кровать была слегка примята, будто Сирил успел на ней вздремнуть.

Брэдли склонился над трупом, всматриваясь в мертвые глаза, оттянул веки. Дотрагиваясь до Сирила, он непрерывно покачивал головой. Я прошел к окну. Мой взгляд, блуждавший по комнате, остановился на камине: обугленные поленья, теперь уже холодные, почерневшие… Не от них ли я видел сегодня утром дымок перед тем, как отправиться в город?

– Сколько времени он мертв? – опросил я.

– Да уж порядочно, – ответил Брэдли, насупив брови и в упор посмотрев на меня из-за очков. – Может быть, сутки. Точнее сказать трудно, пока не произведем вскрытие.

Я тупо кивнул.

– Джон, – Брэдли задумчиво потер пальцем длинный бананообразный нос, глядя на тело Сирила, – тут кое-что такое… одним словом, по-моему, что-то тут неладно, но я не могу понять, что именно. Судя по всему, у него остановилось сердце, он упал в кресло и умер. – Он снова покачал головой. – Однако… ты, говоришь, понятия не имел, что он дома?

– Нет. Я думал, он еще не приехал. Вчера вечером я заходил в дом, но его не было.

– Почему ты так уверен?

– Потому что я его не видел и не слышал.

– Надо сообщить в полицию. Пожалуйста, не смотри на меня так. Мой долг – поставить власти в известность. Кроме того, следует выяснить, когда и отчего он умер, – доктор тронул меня за рукав, – хотя бы для собственного удовлетворения. Необходимо сделать вскрытие. Тебе придется согласиться, мой мальчик.

Я кивнул.