Сокровища рода Альваресов

Мэрилин Мерлин Сокровища рода Альваресов

Гомес нагнулся за молитвенником и в свете фонарика увидел, что во время драки его кожаный переплет порвался и под ним оказался сложенный лист тонкой бумаги с нарисованным планом и несколькими короткими указаниями.

Это был ключ к тайнику!

С диким торжествующим криком Ансо выскочил из подземелья и запер за собой дверь. Он нашел то, что искал! Теперь драгоценности принадлежат ему!

Но есть два свидетеля, которые могут выдвинуть против него обвинение и все отнять. Этого нельзя допустить! Ни за что!

Замок Альварес полыхал!

Огромное багрово-оранжевое пламя яростно пожирало один из самых роскошных старинных замков Испании. Жадные огненные языки лизали мощные зубчатые стены и вырывались из высоких узких окон, стремительно поднимаясь к самой крыше.

Ужасающий шум пожара безжалостно рвал ночную тишину. Слышались душераздирающие вопли несчастных, погибающих в огне, и раненых, погребенных под горящими обломками деревянных перекрытий и массивной старинной мебели.

Но были слышны и другие крики – торжествующие победные крики людей, атакующих замок, жаждущих крови и бездумно втянутых во все уничтожающий адский вихрь гражданской войны.

Брат шел на брата. Опустошенная, залитая кровью страна стонала, и никто, казалось, был уже не в силах остановить это безумие. Великолепный замок древнего рода Альваресов пылал, как гигантский факел. Это было чудовищное массовое аутодафе.

Дон Хуан Альварес, владелец замка, и оба его сына-подростка уже погибли в огне.

В обширной библиотеке, в течение столетий бывшей гордостью рода Альваресов и хранившей в своем фонде множество раритетов, притаились Рамона Альварес и ее мать. Несчастным женщинам чудом удалось добраться до этой особо укрепленной башни в поисках спасения.

Смертельно бледная донна Мануэла полулежала в глубоком кожаном кресле.

– Надо бежать отсюда, мама! – настаивала Рамона. – Нам нельзя здесь оставаться!

Хозяйка замка, еще не старая и потрясающе красивая женщина, отрицательно покачала головой, причем казалось, что даже это едва заметное движение стоило ей невероятных усилий:

– Поздно, Рамона! У меня нет больше сил. Мое сердце… Я хочу остаться здесь со своим мужем и сыновьями…

Ее голос стих, а темные, потухшие от горя глаза, уставились в пустоту.

– Нет, мама! – заплакала Рамона. – Не оставляй меня одну, мне так страшно!

– Ты должна быть сильной, Рамона!

Донна Мануэла выпрямилась и, собрав последние силы, продолжила:

– Помоги мне снять жакет. Надень его и попытайся спастись. В этой башне есть подземный ход.

– Нет, мама, я не оставлю тебя! – воскликнула девушка в отчаянии. – Я останусь с тобой!

Донна Мануэла посмотрела на дочь, на мраморно-бледном лице черные глаза ее горели, как раскаленные угли.

– Я требую повиновения! – проговорила донна Мануэла с явным усилием. – В последний раз. Ты обязана выжить, Рамона, – одна из всей семьи! Возьми мой жакет… Я еще раньше зашила в него все фамильные драгоценности, теперь они принадлежат тебе, и ты обязана сохранить их. Спаси их для семьи, а себя для новой жизни…

Рамона взяла богато вышитый жакет из темно-зеленого бархата, который мать постоянно носила все последние месяцы. Внезапно она услышала за спиной какой-то шорох, в испуге схватила одну их чугунных каминных кочерег и занесла ее над головой. Девушка уже собиралась нанести страшный удар, но вошедший мужчина проворно отскочил в сторону.

– Это я, Рамона! – закричал он. – Это же я!

– Сильвио? – удивленно воскликнула девушка. – Как ты меня нашел?

Молодой мужчина в разорванном, черном от сажи костюме шагнул к Рамоне, обнял ее и быстро зашептал:

– Любимая моя, несчастная, любимая моя девочка!

Рамона со вздохом облегчения упала ему на грудь. В крепких объятиях возлюбленного она чувствовала себя защищенной.

Сильвио Лавадо был домашним учителем братьев-подростков Рамоны, и между ним и восемнадцатилетней красавицей возникла тайная любовь. Разумеется, у их отношений не было будущего, оба прекрасно понимали это и скрывали свою любовь от посторонних глаз, как драгоценный клад. И все же юные влюбленные надеялись на чудо!

В этот трагический день они впервые, не таясь, проявили свои чувства.

Тем временем угрожающий шум битвы приближался, а пожар уже охватил крышу башни. Молодой мужчина первым вышел из оцепенения:

– Надо бежать, здесь больше нельзя оставаться!