Сокровища рода де Карсо (СИ)

— Глупышка, — ласково поцеловал он её в наполняющиеся слезами глаза. — Бог нас предназначил друг для друга, куда же я теперь без тебя. Если не прогонишь, вечером я опять приду, хорошо? ...И покажу тебе секрет этой трости. Если пустишь, конечно, — шепнул он, привлекая её к себе.

Антонида прижалась к его груди и обняла крепко-крепко, как смогла, не желая расставаться. Слёзы всё-таки выкатились из её глаз, но это были счастливые слёзы. ...

Домой Ажен летел как на крыльях, не замечая людей и утренней толчеи.

— Жак! — с порога закричал он другу. — Моё сердце дало трещину!

Бенуа ошалело уставился на Малыша, спросонья не очень понимая, о чём тот ведёт речь.

— Постой, постой! Ты о Лауре?

— Причём тут Лаура! Я об Антониде, об Антониде! Лауре я просто обещал свою помощь, когда закончится нападение испанцев, а ты сманил меня на Тортугу.

— М-да! Кругом я в дураках... — огорчённо пробормотал Бенуа, сообразив, что задуманный им план не то, чтобы с треском провалился, но дал абсолютно неожиданный результат. Тот, который предвещала мадам Жозефина. Но главное было сделано: Малыш перестал терзать себя глупыми мыслями, был бодр и кипел энергией.

Ажен, не обращая внимания на его бормотания, плюхнулся на кровать, закинул руки за голову и, уставившись в потолок, восторженно произнёс:

— Жак! Ты просто не представляешь, какая это восхитительная девушка!

Эту фразу он повторил раз десять, меняя лишь хвалебные эпитеты. Причём проделывал это настолько изобретательно, что Бенуа только сокрушённо хмыкал, уставившись на друга, пронзённого счастливой стрелой.

Г Л А В А 8

Жак сидел у стола, терпеливо ожидая, пока безмятежно спящий Ажен соизволит проснуться. Он не хотел будить приятеля, хотя обеденное время уже настало и живот изрядно подвело. Изредка Бенуа посматривал на Малыша, которому, судя по улыбке на губах, снились, безусловно, чудесные сны. Кто был героиней этих снов, догадаться было не трудно.

От нечего делать Бенуа катал ладонью по столу три, сохранившиеся после вчерашнего посещения монеты. Жозефина вытрясла из него приличную сумму. За себя он заплатил пять пиастров, а вот за Малыша, оставшегося в заведении на ночь, пришлось раскошелиться изрядно. В результате кошель Жака был практически пуст, и ничего кроме этих трёх пиастров не отягощало его объёмистого нутра. Монеты катались плохо. Одна оказалась не мадридской, а мексиканской чеканки, и края у неё были не слишком ровные. Но положенный для испанского песо вес в двадцать пять грамм серебра и установленную пробу монета имела.

Эта же монета оказалась меченой. На её ребре отчётливо виднелась крестообразная зарубка, сделанная остриём ножа. У буканьера тоскливо заныло сердце. Пиастр принадлежал их другу Жаверу и выиграл его Жак в кости совсем недавно, недели две назад, когда Стрелок был ещё жив. Тот имел привычку метить свои монеты, попавшие ему в кошель.

— Что-то ты пригорюнился, приятель! — раздался бодрый голос Ажена, открывшего глаза.

— Ещё бы мне не горевать! — повернулся к нему Бенуа. — Глядя на эти жалкие крохи, хочется рыдать в полный голос! Это всё, что осталось,— не желая говорить Малышу о метке Жавера, подкинул он разом своё богатство и ловко поймал, не дав упасть и раскатиться по столу. — Эта старая карга слупила с меня за твою ненаглядную столько, что в пору стоять на паперти и просить милостыню.

— Нашёл о чём жалеть! — поднялся Малыш с кровати. — Ещё моя бабка говорила, что два полных кошелька лучше, чем один!

С этими словами он развязал свой кошель и пересыпал половину денег Жаку.

— Сегодня опять туда пойдём! И извини меня, Жак, ...понимаешь, ... — замялся Малыш, — твою трость я подарил Антониде. Больше нечего было... — развёл он руками.

Бенуа хлопнул друга по плечу и улыбнулся:

— Это не смертельно, Поль. Насколько я понимаю, — поднял он к потолку палец, — трость тебе больше не нужна. Ты доскачешь туда и на одной ноге. Причём, я думаю, гораздо быстрее, чем я дойду на своих двоих!

Он дал Малышу время собраться и повёл его вниз, слыша нетерпеливое урчание в своём животе, предвкушающем хороший обед.

Вечером, принарядившись, буканьеры опять отправились к мадам Жозефине.

— Я к Антониде! — бросил Ажен опешившей старухе и поднялся прямо наверх.

— А мне подбери какую-нибудь курочку попышнее! — потряс Бенуа щедро наполненным кошельком, перед носом сразу повеселевшей хозяйки. — А то вчерашняя была ну уж очень ... стройна, — подобрал он подходящий эпитет для тощей девицы, никак не желая обидеть ту, что доставила ему вчера немало удовольствий.

От "легкокрылых фей", за которых Жозефина не преминула набросить десяток пиастров, Жак вежливо отказался.

— Мадам, для меня их старания явно излишни. От одного запаха этого заведения, мой флаг взлетает под самый клотик! И далеко не всякому кораблю из эскадры ваших "девственниц" под силу сбить его даже до середины мачты! — выпятил он горделиво грудь, весьма довольный удачно вставленными морскими выражениями.