Сокровища рода де Карсо (СИ)

Не договорив, он так с улыбкой на устах и затих, устремив открытые глаза в безоблачное февральское небо.

Г Л А В А 21

Ажен долго и внимательно рассматривал найденную у испанца карту. Точнее это была даже не карта, а план, на котором во весь лист пергамента был вычерчен остров. Вычерчен несомненно опытной рукой картографа. А вот несколько тонких линий, проведённых свинцовой палочкой, наверняка принадлежали руке убитого гидальго.

Малыш пристально вглядывался в них, стараясь разгадать их смысл. Но безуспешно. На обратной стороне пергамента та же рука вывела короткую надпись по-испански. Прочитать её ему тоже не удалось. Он и по-французски то практически не читал. Благодаря приходскому священнику, которому Поль прислуживал ещё мальчишкой, он выучился читать и писать своё имя.

Когда Ажен, отвлёкшись от раздумий, поднял голову от карты, лодки уже не было. Высокий прилив накрыл тела убитых водой, а изменивший направление ветер унёс легкую шлюпку к востоку.

Он опять растянулся под кустами, обдумывая случившееся. В поведении испанца ему было всё ясно, за исключением одного момента. Наверняка тот по поручению брата прятал семейные ценности. И даже то, что обезоруженный противник бросился на него, не имея не малейшего шанса, тоже было понятно. Когда заплечных дел мастера начинают закручивать верёвку на голове, так что трещит череп и глаза вылезают из орбит, расскажешь не только свою тайну, но и тайны всех приятелей и соседей. Странно было одно, что испанец в минуту опасности выкинул не карту с планом острова, а кинжал. Вот этот момент в поведении испанского гидальго был абсолютно непонятен Малышу.

Догадка пришла неожиданно. Охотник торопливо развернул пергамент, отставив его на вытянутую руку:

— Как это я сразу не сообразил! — пробормотал он и, бережно свернув план, замотал его в тряпку и спрятал в сапог.

Когда начался отлив, Малыш почти до самых сумерек бродил по берегу, в надежде что волны может быть вынесут испанский кинжал из тёмных глубин. Но море не расщедрилось....

Через два дня от пленных Ажен узнал всё, что ему было нужно. Как оказалось, дон Антонио де Карсо был в Панаме человеком новым. Его прислали из Санто-Доминго с полгода назад, в ответ на просьбу губернатора Панамы подыскать толкового человека для командования отрядом пехоты. Именно этот, весьма немногочисленный отряд, (кто пришлому доверит целый батальон?), сдерживал целые сутки правый фланг армии Моргана, уложив на подступах к городу не один десяток корсаров. Дон Антонио умудрился даже, сбив пиратский заслон, вывести вдоль побережья несколько сот жителей, прикрывая их остатками своего, почти истреблённого отряда.

Но не воинские успехи де Карсо в обучении солдат, а свалившиеся на него милости губернатора и солидное наследство, вызывали зависть у многих пленных испанцев, которые охотно выкладывали корсару интересующие его сведения.

Дон Антонио приехал в Панаму вместе с братом Аугусто не на пустое место. Их встретил и обласкал дядя, ставший после смерти их отца главою рода. Бездетный старик, приходившийся другом самому губернатору Панамы Пересу де Гусману-и-Гонзаги, души не чаял в племянниках. Собственно, это он и устроил, чтобы дона Антонио перевели с повышением на тихоокеанское побережье. Дяде принадлежало в городе три дома, гостиный двор и склады под серебро. За тридцать лет, проведённых на королевской службе почти безвыездно в этом городе, он скопил не мало. И всё это богатство месяц назад неожиданно отошло дону Антонио, после того, как дядя скоропостижно преставился, сгорев от болезни за два дня.

Ходили всякие слухи по поводу кончины старика, но губернатор, ни минуты не сомневаясь в добропорядочности племянников, не позволил злым языкам поливать грязью достойное имя.

Малышу даже показали уцелевший дом, где последнее время вместе с братом жил де Карсо. Дом оказался пуст и разграблен.

Про остров, нарисованный на карте, буканьер тоже узнал без труда. Им оказался Табога — один из ближайших к городу островов. Чтобы не получилось осечки, надпись на обороте пергамента буканьер дал прочитать трём разным людям, предварительно скопировав её на оторванный от какого-то свитка кусок.

Но даже Жаку Малыш не рассказал о случившемся. И не потому, что не доверял своему другу. Просто у него не было ещё одной вещи, чтобы проверить правильность своей догадки. А попадать на насмешливый язык Бенуа ему не очень хотелось. Малышу нужна была шпага де Карсо, гарда которой скорее всего являлась точной копией гарды кинжала, заброшенного в морскую пучину. Ажен знал об обычае толедских мастеров отливать одному заказчику одинаковые рукояти к клинкам. Именно такая пара, украшенная прикрывающими руку витыми завитками, принадлежала Лангедоку. Но пока шпага находилась у испанца, не о чем было даже и говорить. Подумав, план он перенёс на тонкий кусок щёлка и хранил на груди, а пергамент сжёг, тот для хранения был неудобен и мог попасть в чужие руки.