Сокровища сердца

— Ты поехала потому, что упряма, как ослица, и хочешь показать свою независимость, не прислушиваясь к добрым советам.

— Ты же не собираешься отправить меня домой? Ведь нет? Учти, что даже если ты мне это прикажешь, я все равно не вернусь. И если ты не разрешишь мне ехать вместе с тобой, я поеду сзади, как и раньше.

— Я должен был бы отправить тебя на ранчо, но не стану этого делать: возвращаться одной по прерии гораздо опаснее, чем быть рядом со мной.

Он наклонился к ней ближе, его голубые глаза наполнились странным внутренним светом. — Я смогу защитить тебя от диких зверей и от грабителей с большой дороги. Но я не смогу защитить тебя от меня самого, — сказал он низким грудным голосом. — Именно это я и пытался предотвратить, Кэсси. Я уже говорил тебе, что когда ты рядом, я не могу полностью сосредоточиться на делах.

Кэсси шумно выдохнула.

— Ты не пожалеешь, Коуди, вот увидишь! Я совсем не буду отвлекать твое внимание!

Коуди возбужденно взглянул на нее, откинул голову и рассмеялся — не громко, а какими-то клокочущими звуками глубоко в груди. Она не будет его отвлекать? А что, к черту, она делает, усевшись своей вкусной маленькой попкой на его колени, когда между ними лишь тоненькая простыня да его брюки? И мало того, она еще все время вертится, отчего его плоть уже взволнована до предела! Вдобавок ко всему она еще и смотрит на него так, словно хочет съесть! Эти огромные манящие глаза, полураскрытые губы…

Коуди не выдержал: он издал стон, признавая свое поражение, и припал к ее рту жадным поцелуем, с трепетом ощутил его сладость, его прелесть. Ее губы… Сначала полуоткрытые, они вдруг раздвинулись, дразня его нетерпение, и покорно отдались его ненасытной ласке. Коуди, не отрываясь от ее рта, судорожно вздохнул. Боже, как эта женщина умеет целоваться!

Кэсси расслабленно запрокинула лицо. Ее словно заволокло алым туманом. Что толку протестовать, если в конце концов он все равно сделает так, как захочет?

Отрицать факт, что она сама хочет Коуди, означало бы отрицать и ту явную истину, что она его любит. Это внезапное открытие поразило ее, как удар молнии. Господи, за что ей такое наказание? Зачем ей безответная любовь?

Но сейчас, когда поцелуи Коуди жгли ее губы, а его горячие руки нежно ласкали тело, было трудно раздумывать о том, любит ли ее Коуди или нет. Бремя раскаяния и взаимных обвинений придет потом…

Коуди медленно снял с Кэсси простыню. Какое же у нее великолепное тело! Она словно создана для любви, она обладает всеми достоинствами, присущими истинной женщине, — очарованием, красотой, женственностью, сердечностью… Если она сумеет сберечь те ценности, которые составляют сейчас ее существо, она будет самым прекрасным созданием, о котором только можно мечтать. Лунный свет золотил ее кожу. Коуди стал осыпать бурными поцелуями сначала шею, затем плечи, потом округлые верхушки ее грудей…

Он провел рукой по животу Кэсси сверху вниз и коснулся пальцем средоточия наивысшей женской чувственности. Кэсси напряглась, ожидая, желая, безмолвно требуя…

Он на мгновение отодвинул руку, затем вновь коснулся изнемогающей плоти мимолетным, почти неуловимым движением. Кэсси еле слышно застонала и попыталась притянуть его руку, опустить ее чуть ниже, но рука Коуди словно закаменела. Почувствовав, как она дрожит, он продолжил ласку; теперь движения его пальцев стали смелее, изощреннее, теперь он возбуждал в ней желание, лаская ее и снаружи, и внутри. Коуди не ожидал, что разрядка наступит у нее так быстро, почти мгновенно. Кэсси выгнулась, содрогаясь в исступлении страсти, и он почувствовал, как пульсирует ее плоть под его пальцами. То, что в минуту наивысшего наслаждения Кэсси выкрикнула его имя, наполняло Коуди гордостью.

…В голове Кэсси все кружилось, рассыпалось и звенело, и в этот момент она наконец почувствовала, что он вошел в нее, ища успокоения и для себя, но в то же время возрождая в ней новое невыразимое блаженство. Кэсси кричала в сладкой муке, волны счастья накатывали одна за другой. Ее голос, казалось, освободил что-то внутри Коуди, его бедра задвигались с удвоенной энергией, а дыхание с шумом вырывалось сквозь стиснутые зубы. Когда мир вздрогнул, перевернулся и взорвался, он тоже громко выкрикнул ее имя…

Рассвет только забрезжил, когда Кэсси пошевелилась и открыла глаза. Она лежала на спине; Коуди крепко спал, прижавшись к ней. Оба оставались обнаженными: мысль одеться на ночь даже не пришла им в голову.