Сокровища святых. Рассказы о святости

— От меня нельзя требовать партийности. Он так и сказал: „От меня нельзя требовать партийности, я архиерей для всех“. Приехали домой, все по-хорошему. Владыка, конечно, волновался и все время пил черный кофе и валерьянку. Я тогда еще не понимал, что это — валерьянка? Вот так мы и жили…

Через несколько дней приезжают в час ночи: „Комитет матросов постановил расстрелять архиерея. Он, — говорят, — белых на кладбище хоронил, а пятерых матросов в портовой церкви не захотел хоронить, назвал их черными комиссарами!“ Какая-то провокация. Я говорю: „Нет, я ничего не знаю, без меня ничего не делается, я секретарь, у меня все книги, я эконом архиерейского дома, этого быть не могло!“

На другой день приезжают во время всенощной, думают, что архиерей служит. А владыка на подворье Иерусалимского монастыря (Таганрогский Иерусалимский мужской монастырь во имя святого благоверного князя Александра Невского) сидит в сарае, весь засыпан зерном и заставлен досками. Потом опять приехали в 10 часов вечера. Тогда я пошел прямо на подворье и владыке говорю: „Владыка, я иду в порт на объяснение к матросам. — Да что ты! Да тебя в море бросят! Мне все равно гибнуть, Ваня!“»

^{Владыка Иосиф (Чернов) посетил многие святые места России, в том числе и Валаам}

Так с владыкой я не договорился, но в порт отправился. Я знал там все ходы-выходы и шел не дорогой, конечно, я увидел — там часовой стоит. Юркнул в порт и на корабль прыгнул. Когда в кают-компанию зашел, там было накурено, надышано, наплевано и уже заканчивался ужин — везде лежали куры, ноги, лапы, колбаса и бутылки с вином и водкой. Я был в полуряске, и все одним голосом сказали: «Че-орт!» Я говорю: «Не черт, а Ваня, эконом архиерейского дома». Вот этим они были куплены с первой минуты: «Совсем не черт, а Ваня-эконом».

Матросы: Что вам угодно? Я: Угодно договориться с вами навсегда: быть архиерею или не быть!

Матросы: Да-а, мать его такую, этот архиерей и поляк еще вдобавок, что ему русское!

Я: Только одно знаю, что когда его посвящали в архиереи в 10-м году, 24 октября, то он такую речь говорил: «Я очень долго собирался и наконец-то собрался убежать с темного запада к светлому, хотя и в лаптях, востоку русскому!»

Все они: А-а-а! — папироски в сторону, — но все-таки, все-таки конкретно!

Я: Конкретно — надо разобраться. Мы знать ничего не знаем, а вы все приезжаете и приезжаете. Архиерей в Ростове, но, если надо, я его найду в три счета.

Матросы: Но чем вы докажете, что вы ничего не знали?

Я: Когда моряков хоронили, в портовой церкви был священник Суриков. Давайте спросим у него.