Сокровища Валькирии. Правда и вымысел

Разочарование было таким, как в детстве, когда мы тайными ходами пробирались в клуб, прятались в досках за экраном и ждали кино, чтоб посмотреть его наоборот (с другой стороны экрана), а дядя Гена Колотов напивался с кем-нибудь ещё до сеанса и засыпал в кинобудке…

Ладно, отрицательный результат — тоже результат…

Однако утешение было слабым, особенно когда вспоминал вчерашнее феерическое, неземное действо. Будто возле самого солнца побывал и увидел, как зарождаются, и как уходят в космос знаменитые протуберанцы, высвечивая его, может быть, на расстояние в десятки световых лет! Пусть даже меньше, пусть всего на нашу галактику или всего одну солнечную систему, но и в сильнейшем волнении я же успел высмотреть некие световые, объёмные конструкции? Сейчас, во второй раз, я бы не орал от восторженного страха, не срывал глотку, а наблюдал с холодной головой и запоминал, запоминал всё, если нет фотоаппарата. Мне вчера было страшно, потому что не знал сюжета, развития событий, чем всё закончится…

Ладно, в следующий раз!

Я пристегнул лопатку к поясу, взял фонарь, постоял ещё возле костра, набираясь тепла, и направился к реке, где стоял плот.

То, что это был выстрел, я не понял, эхо тут повторялось дробно, подумал, камень откуда-то свалился (их стук в выветренных горах слышен бывает часто), ко всему прочему, стрельбы я уж никак не ожидал. И лишь когда пуля срикошетила у моего лица и от глыбы по щеке брызнул песок, присел и огляделся.

Стрелок видел меня! Ещё одна пуля взрыхлила спрессованный щебень у самых ног и будто подбросила — прыгнул за камень и на лету, от мощного удара в бедро, завалился на бок.

Напугаться не успел, только опять посыпался мат, пока что мысленный, правая нога двигалась и почти не болела, так, саднило немного, должно быть попало в мякоть и кость не зацепило. Я отполз за глыбу, там вскочил и побежал вниз, пригибая голову.

Откуда стреляют и из чего, понять было невозможно, всюду щёлкало эхо и чудилось, бьют со всех сторон. Пролетев опасный открытый участок редколесья, заскочил под прикрытие гряды и несколько минут прыгал вдоль неё, затем резко свернул и полетел с горы к реке.

Если никто не преследовал, то я уже был вне досягаемости даже для автоматного выстрела, потому что на одном дыхании пролетел метров четыреста. Но всё-таки спрятался в камнях и наконец-то посмотрел бедро — на бегу всё щупал, нет ли крови — и её почему-то не было.

Брезентовые брюки тоже оказались целыми, однако под ними саднящая боль медленно перерастала в ноющую. Тогда я расстегнул ремень и глянул на бедро — опухоль была величиной с ладонь и уже назревал синяк.

Обескураженный, я лежал в развале, прикладывал холодный камень к «ране», ничего не мог понять, и склонялся к тому, что сам навернулся обо что-то, например, сгоряча о тупой край глыбы, а почудилось, что пуля попала. Может, и не стрелял никто, просто такой звонкий камнепад, а нервы натянуты и у страха глаза велики…

Несмотря на большие сомнения, я осмотрелся, прежде чем встать, и лишь после того пошёл к плоту.

С восходом солнца гнус становился гуще, плотнее (наверху всё время обдувало, а ночью из-за холода вообще не было комаров). Накомарник же и диметилфталат уплыли вместе с рюкзаком.

Осторожно и с оглядкой я забрался на плот, выдернул шест, заклиненный между камней, и оттолкнулся от берега. Река тут же подхватила, плавно понесла мимо берегов и спохватился, что сделал глупость: если стрелявший шёл моим следом, то сейчас я для него — открытая мишень! Стоя на коленках, я начал подбиваться к противоположному берегу, однако неповоротливый руль лишь разворачивал плот на месте. Тогда я лёг за бревно, приспособленное вместо сиденья, спрятал голову, и видел лишь узкую прибрежную полоску, проплывающую мимо.

Прошли сутки, как я появился в пределах Манараги, но уже случилось всё, что может случиться с человеком за целую жизнь. Вчера гора восхитила меня на восходе, потом обворовала, на вершине чуть не убила грозой и напоследок бросила камнем…

Может, чужой я здесь человек? Не принимает?

Тогда почему согрела ночью и дала выспаться?

Через некоторое время я стал приподнимать голову и смотреть назад, но гора прикрылась хребтом и должна была появиться снова, когда я обогну мыс и попаду из Манараги в Косью. На обоих берегах не было никакого движения, никто не преследовал меня, и я постепенно стал распрямляться. Нога болела всё сильнее, так что уже притронуться к отёку стало невозможно. Приходили всякие глупые мысли — стреляли из мелкокалиберки и рана сразу затянулась от опухоли, так что не заметил, или, например, шприцем с какой-нибудь химией, как стреляют крупных животных, чтоб усыпить.

Отмахивался от глупостей, а голова предлагала новый вариант. Я снова осмотрел вздувшуюся ногу: кровоподтёк уже разливался на половину бедра и горел огнём, всякое движение вызывало боль. Снял футболку, намочил в холодной воде и приложил к ране — вроде лучше…

И тут увидел на кожаном чехле лопаты дыру с рваными краями…