Сокровища Валькирии. Страга Севера

— Мне выйти? — спросил Русинов.

— Нет, — жёстко проговорила она. — Сиди спокойно, расслабь руки… Тебя нет здесь. Ты в горах… Нет! Ты сейчас с Валькирией. Думай о ней! Думай только о ней! Она же прекрасна, правда? Ты берёшь её волосы и расчёсываешь гребнем… Думай! Закрой глаза. Опасности нет! Потому что ты рядом с Валькирией. Пожалуйста, Мамонт, думай и не прерви думы своей, пока я не скажу тебе. Тебя здесь нет… Они слепые, и я отведу им глаза.

Русинов откинул голову на высокую спинку, разжал кисти рук, скованные на автомате. Возрождать образ Валькирии не было нужды: он всё время стоял перед взором и притягивал мысли. Ему почудилось, будто пальцы снова скованы золотым гребнем и между ними мягко струятся невесомые пряди. Реальность воспринималась как фон, как некая бегущая мимо картина чужого бытия, с которой не было никакой связи. Ему стало безразлично, что взревел мотор, включился яркий свет и машина понеслась вперёд. Это его не касалось и не волновало, потому что никто не мог нарушить их уединения и высшего ощущения близости. Где-то в другом мире перед капотом очутился рослый инспектор ГАИ в бронежилете, каске и с автоматом у живота. За его спиной маячили ещё какие-то неясные фигуры. Послышалась шведская речь, затем английская: кто-то задавал вопросы, кто-то отвечал, потом салон осветили фонарями, но свет их не мог достать той выси, в которой они, оторвавшись от земли, парили сейчас только вдвоём. За тридевять земель, внизу, хлопнула крышка багажника, в боковом стекле обозначилось улыбающееся лицо в тяжёлой каске до глаз, и машина вновь зашуршала колёсами по земной хляби. Он же с замирающим дыханием возносил руку над плывущими в воздухе волосами и проводил гребнем, насыщая их сверкающим горным светом.

— Довольно, довольно, Мамонт! — услышал он насмешливый голос, и лёгкий удар в солнечное сплетение мгновенно вернул на землю: руки оказались скованными стальным, тяжёлым автоматом.

Машина летела по асфальту с зажжёнными фарами, перед глазами роилась зелень приборов на панели.

— У вас неплохие способности, — похвалила Августа. — И подходящий возраст… Я знаю, вам хочется добывать соль в пещерах. Всякий, кто прикоснулся к «сокровищам Вар-Вар», будет вечно стремиться к ним… Но не спешите, Мамонт. Соль Вещей Книги горька в молодости. Вам бы научиться ходить по земле, чтобы нести эту соль на реки.

— Однажды Авега сказал мне: твой рок — добывать соль, — признался Русинов.

— О да! Рок всякого гоя — добывать соль, — согласилась Августа. — Золото добывают лишь изгои, и потому оно мёртвая часть сокровищ. Человек может жить без золота, но труднее ему без соли. Люди давно уже бредут в сумерках, без пути и цели… Я не знаю, что уготовил вам Стратиг, но послушайте моего совета: если к вам явится Атенон, просите его, чтобы отпустил на реку Ура.

Русинов подался вперёд и едва сдержался, чтобы не выплеснуть своего жгучего интереса. Путь экспедиции Пилицина начинался по знаменитому пути из Варяг в Греки, затем неизвестно почему резко повернул на север и далее продолжался по реке Ура, от истока до устья. И с реки Ура он морем отправился в устье Печоры, а затем на Урал. Много раз Русинов проходил этим путём, ползая по картам, но кроме созвучия однокоренных слов названий, ничего не находил. А на его карте «перекрёстков Путей» это пространство представляло собой белое пятно. Магнитная съёмка по реке Ура и прилегающей к ней территории либо не проводилась, либо была строго засекречена.

— Что же там, на этой реке? — справившись с эмоциями, спросил он.

— О, как забилось ваше сердце! — засмеялась Августа. — Вы — путник, а кто любит ходить по земле, тому и открываются дороги… В истоке реки Ура стоят три горы, три Тариги, три звёздные лодки. Взойдёшь на одну — откроются все пути на восток, взойдёшь на другую — видны пути на запад. А с третьей Тариги открываются страны полуденные. Между этих гор лежит озеро Ура. Если построить лодку, то можно земным путём доплыть в страну полунощную. Иди на все четыре стороны! О да! Вы счастливый человек, Мамонт! Избранный Валькирией! Все пути перед вами… Но мне неизвестно, чего хочет Стратиг.

Последнюю фразу она произнесла с беспокойством.

— Впервые слышу это имя, — чтобы не задавать вопросы, сказал Русинов.

— Ах, лучше бы вам не слышать! — доверительно проронила Августа. — Он бывает несправедлив, когда задаёт урок… Но не думайте о нём! Ему никогда не изменить вашей судьбы, пока стоит над вами обережный круг Валькирии.