Сокровища Валькирии. Страга Севера

— Запад не опасен, Мамонт! Ни тогда, ни сейчас… Опасен непредсказуемый Восток. Россия не защищена с востока, ибо там восходит солнце… Мы можем вмешиваться в исторические процессы лишь в исключительных случаях, потому что не вправе изменять судьбу народов. Однако зная будущее развитие событий, можно довольно легко устранить причину, которая повлечёт за собой опасные последствия. Исчезновение золота из государственной казны — сигнал тревоги. Ты помнишь, Мамонт, сразу после ажиотажа вокруг золотого запаса одна американская сыскная фирма подрядилась отыскать утраченные драгоценности. Но умолкла вскоре, даже не приступив к работе. Её дёрнули, поскольку никто не должен найти этого золота. В Министерстве безопасности существует специальный отдел, который занимается золотом компартии, однако и это блеф. У меня есть точные данные, что золото пока находится на территории России. И есть основание предполагать, что две трети его уйдёт на Восток и одна — на Запад. Территориальные претензии Востока от теории очень легко перейдут к практике. Запомни, Мамонт: золото — металл символический. Он как кровь противника, как его печень, съедая которую, воин получает силу и мужество врага.

Стратиг остановился за спиной Русинова, и тот ощутил непреодолимое желание обернуться. Сжал кулаки и сдержался.

— Мне нравится твоё спокойствие, — через минуту ответил Стратиг и впервые за всё время беседы встал перед ним открыто. — И упорство твоё нравится. Но не обольщайся, при всём этом ты бы никогда не нашёл золото варваров. Я велел показать тебе сокровища… Теперь же ты обязан найти утраченный золотой запас России. Я не пытаюсь изменить твою судьбу. Ты ведь когда-то сам избрал себе эту долю — искать клады?

— Да, Стратиг, — ответил Русинов. — Тогда я не подозревал о существовании других сокровищ… Не знал, что такое соль, которую добывают в пещерах и носят на реки мира.

— Мне нужно золото, а не соль! — резко оборвал Стратиг. — Что принадлежит России, должно принадлежать только ей. Либо — никому. Довольно питать своей кровью иные цивилизации. Твоя соль будет никому не нужна.

— Я повинуюсь, Стратиг, — будто подписывая себе приговор, вымолвил Русинов.

— Этого мало! Я презираю слепое повиновение! Ненавижу, когда принуждают! Всё это — удел изгоев.

— Золото России будет принадлежать России.

Немигающий взор из-под низких бровей был тяжёлым, как свинцовая печать. Стратиг медленно снял со своих плеч волчью доху, бросил на плечи Мамонта:

— Владей, Мамонт.

В Москве он оказался в полном одиночестве, будто бы только что родившийся первый человек на пустой земле. Впрочем, так оно и было: Мамонт носил теперь другое имя, и оно как бы навсегда лишило его привычного круга знакомых, собственной квартиры и даже сына Алёши, с которым предстояло встретиться в ближайшие дни после возвращения. Было жаль расставаться с прошлым, но при этом он ощущал горделиво-спокойное чувство полного обновления. Он не мыслил себя богатым духоборцем, имеющим двойное гражданство и приехавшим в Россию вместе со своими капиталами, — это требовалось лишь для документов, лежащих в кармане. Он никогда не был в Канаде, и духоборов, отправленных туда ещё Львом Толстым, не видел, и потому легенда мало что значила. Однако и тем, прежним Русиновым он не осознавал себя и думал о нём, как о старом друге, хотя новый, перевоплощённый, унаследовал его «я».

«Я» относилось к Мамонту: прозвище уже давно вросло в сознание и было, по сути, неизменным, переходящим именем.

В глубине дворов на Большой Полянке для Мамонта был куплен особняк усадебной застройки, с двором, высоким решётчатым забором и старыми липами.

Следовало привыкнуть и к своему новому состоянию, к обстановке в доме, освоиться в пространстве, и на это была отпущена целая неделя. В первые дни его не покидало ощущение, что он вернулся из космического полёта и теперь проходит процесс адаптации на земле. Больше всего угнетало одиночество в пустом доме, и он с утра до вечера не выключал телевизор, чтобы хоть чей-то голос звучал в этих стенах. Кто занимался покупкой и обстановкой особняка всё очень хорошо продумал: тут было всё, что может иметь привыкший к роскоши русский канадец. Всё, кроме книг, если не считать телефонных и банковских справочников, товарных каталогов и рекламных журналов. У богатых свои привычки…

Через четыре дня вечером Мамонт услышал, как во двор въехала какая-то машина, и скоро в замке входной двери ворохнулся ключ. Нащупав в кармане рукоятку пистолета, он отвернул предохранитель и стал в дверном проёме передней. Один замок открылся, ключ скрипнул во втором, затем сработал третий, кодовый, и на пороге оказалась женщина лет тридцати. Она по-хозяйски сняла шляпу, расстегнула плащ.

— Здравствуй, Мамонт! Будем знакомиться: я твоя жена.

— Наконец-то! — вздохнул Мамонт.

— Ты скучал без меня? — засмеялась она, вешая одежду.

— Надоела холостяцкая жизнь, — разглядывая «жену», сказал он. — Но ты должна была позвонить…

— В Москве не работают автоматы!.. Ты ужинал?

— Нет ещё…

— Сейчас я что-нибудь приготовлю, а ты загони машину в гараж.