Сокровища Валькирии. Страга Севера

Горбоносый сел и, похоже, только сейчас понял, кто его взял. В музее они видели друг друга совсем близко…

— С бородой тебе было лучше, — сказал Мамонт, усаживаясь на водительское сиденье боком к разведчику. — Ты выглядел взрослее и внушительнее.

Лицо его оставалось спокойным, однако, промёрзший насквозь, он пытался сдержать внутреннюю лихорадочную дрожь, изредка вздрагивали плечи, поколачивало руки и колени. Наверное, скрывал озноб, чтобы не подумали, что он трясётся от страха.

— Между сидений термос с горячим кофе, — проговорил он не дыша, чтобы не сорвался голос. — Налей, пожалуйста.

А сам глаз не сводил с «записной книжки». Мамонт сунул её себе под ребро, налил кофе в стаканчик, подал горбоносому.

— Я тоже промёрз, — признался он. — Колотит…

— В бардачке есть стакан, — глотая и обжигаясь, проронил разведчик. — Возьми…

— Спасибо, — Мамонт достал на ощупь стакан, налил половину. — У меня тоже есть, только там, в «Линкольне». Литровый термос и бутерброды… Может, пойдём в «Линкольн»? Там просторнее.

— Ничего, и здесь места хватит, — горбоносый допил и подставил стаканчик. — Лей больше, в глаза тебе не плесну.

— Я бы тоже не стал, — признался Мамонт. — Кофе дороже… Термос у тебя хороший — с девятнадцати часов держит кипяток. А мой, наверное, подостыл…

— Там в бардачке упаковка аспирина. Дай, пожалуйста.

— Ты уверен, что это аспирин?

— Можешь попробовать. Яда у меня нет.

— Пожалуй, попробую, — решился Мамонт и выщелнул таблетку из фольги, лизнул. — Да, напоминает по вкусу… Я тоже выпью.

— Давай…

— Яда нет, оружия нет… Ты интересный парень. Ходишь, как журналист. Интервью брал?

Разведчик отставил стаканчик — стало чуть лучше, утихла спазматическая дрожь.

— Глупо влетел, — проговорил он. — Отработал чисто, а влетел… Понимаешь, замёрз, зуб на зуб… Помутнение началось, ничего не соображал. Только бы до машины…

— Ну влетел, влетел, — успокоил Мамонт. — Что теперь? Я тоже влетел. Ничего, жив остался.

— Ты чей? — вдруг спросил горбоносый.

— Так тебе и скажи!

— Нет, я на тот предмет… Может, договоримся? — предложил он. — Ты же русский человек? Ну что нам делить?

— Как это — что? — усмехнулся Мамонт. — Информацию.

— Тебя что интересует? — не сразу спросил горбоносый.

— А тот домик, где ты интервью брал. Особенно его хозяин и гости.

— Дай, пожалуйста, сигареты, в бардачке…

— Возьми сам, — бросил Мамонт.

Разведчик достал лишь сигареты и зажигалку — ничего не нажимал, не включал, да и по всей вероятности, ему невыгодно было поднимать тревогу. На правительственных дачах жило много пенсионеров, «бывших», но кто считал, сколько «настоящих»? Вряд ли он ползал бы всю ночь под окнами и лепил на стёкла датчики какому-нибудь ветерану. В дом с мезонином у Службы не было входа! Ни под каким предлогом и прикрытием. Всякая тревога, приезд дополнительных сил на выручку не прошли бы незамеченными: кроме официальной охраны, неподалёку от наблюдаемого дома было заметно движение негласной. Поднимается шум у забора — скандал обеспечен.

Горбоносый курил, медленно затягиваясь, думал и время от времени трогал пальцами несуществующие усы. Он принимал Мамонта за коллегу, за такого же подневольного, как он сам, и это его заблуждение необходимо было поддерживать.

От одной сигареты прикурил другую.

— Всё-таки чей ты? — ещё раз спросил он. — Нет, разумеется, я в твоих руках. Влетел так влетел… Можешь вывезти, хлопнуть, сдать. Не в этом дело. Ты можешь забрать мои материалы. Конечно, обидно: я на грядках дуба давал, рисковал, а ты на готовенькое…

— Я не грабитель, — миролюбиво сказал Мамонт. — Интересное дело! Мне что, надо было подвинуть тебя на грядке, мол, дай рядом лечь, послушать? Вижу, человек работает. Мешать не стал… Поделимся по-братски! Между прочим, я тебе тыл обеспечивал, негласную уводил.

— Ты понимаешь, — горбоносый замялся. — Возьми себе всю плёнку. Так будет лучше. Хуже, если наша информация пересечётся.

— Даю гарантию — нет.

— Погоди! — Он слегка оживился. — Кажется, я догадываюсь, чей ты… Хотя не понимаю, зачем ты вытаптывал Зямщицев?

— Это ты в порядке размышлений? — спросил Мамонт. — Или доложить зачем?

Тот понятливо покивал головой:

— Не обращай внимания, мысли вслух…

— Ладно, в обмен на твоё доверие, скажу зачем, — решился Мамонт и достал партийный значок НСДАП. — Тебе знакома вот эта штука?

— Золотая жилка от Бормана, — спокойно сказал горбоносый. — Теперь понятно.

— Ничего тебе непонятно! Увидишь своего шефа, попроси, пусть покажет значок.

— Ты меня совсем запутал, — признался тот. — Не знаю, что думать.

— Не думай — соображай: значок у меня, а твой шеф молчит. Что бы это значило? — Мамонт сделал паузу. — Ладно, не гадай. Поедем к «Линкольну», я перепишу плёнку, и в разные стороны. Со своей копией делай что хочешь. Можешь выбросить на помойку.

Горбоносый хотел верить, но никак не мог сладить со скачущей мыслью.

— Информация очень полезная, шефу нужна плёнка… Ты уверен, к «пожарнику» не попадёт? Не через тебя — через твоё руководство?

— Ты считаешь, один шеф твой такой умный? — засмеялся Мамонт, соображая, кто же такой «пожарник».