Сокровища Валькирии. Страга Севера

— Поведение… Спокойный, как танк, — Нигрей глубоко вздохнул и, показалось, всхлипнул. — Весь разговор в его машине записал на плёнку. А мой материал обещал не использовать против меня и против вас… Обставлял меня со всех сторон, требовал сотрудничества, обмена информацией… Сегодня утром заявился ко мне, спрашивал об иностранце. Кристофер Фрич исчез из гостиницы.

— Исчез? — вскинулся полковник. — Почему наша служба не доложила?

— Не знаю… Я от него услышал, что иностранец исчез.

— Значит, этого «вишнёвого» интересует Фрич?

— Похоже, так… Но ещё и Зямщиц, и… ваши отношения с Комиссаром. — Нигрей помедлил и добавил: — Он показал золотой значок. Который должен быть у вас, товарищ полковник.

Арчеладзе ощутил, что и у него заболело в солнечном сплетении.

— Ты не ошибся?

— Нет, поднёс к самому лицу. Ещё и потряс на ладони…

Капитолина сидела у ног в позе кающейся Магдалины: только обращалась к огню в камине, тянула к нему руки и что-то шептала…

Полковник встал, выключил верхний свет, погасил газовые рожки, и в зале всё стало багряным и тревожным от пламени.

— Почему сразу не признался? — жёстко спросил Арчеладзе. — Почему промолчал в самолёте?

Нигрей подтянул к себе разбитую гитару, поскрипел свёрнутыми в кольца струнами и промолчал. Полковник вырвал у него гриф со щепастыми обломками и бросил в камин. Отскочивший красный уголь упал на медвежью шкуру перед Капитолиной, остро запахло палёной шерстью. Она же сидела и смотрела, как струится синий дым. Арчеладзе аккуратно взял уголь щипцами, положил в огонь.

— Понял свою вину?

— Всё понял, — тихо выговорил Нигрей. — Я пойду… В лес, грибы собирать… Разрешите идти, товарищ полковник?

— Сдай оружие и иди, — приказал полковник.

— Оружие?.. Но у меня нет оружия. Я не взял…

— Врёшь! — отрезал Арчеладзе. — В заднем кармане, в брюках…

Нигрей достал пистолет, подержал его на ладони.

— Эдуард Никанорович… Но как мне теперь? Я не могу после этого… мне мерзко…

— Сможешь!

— А честь офицера?..

— Посмотрите какие мы честолюбивые! — взвинтился полковник. — Ты где работаешь? Ты где служишь? В гусарах? Или в жандармах?.. Честь офицера!

Ему хотелось наорать на него, затопать ногами, дать по физиономии, как истеричной барышне, однако он вспомнил прошлую ночь, упаковку нитроглицерина и приступ головной боли, вызванный просто резким расширением сосудов. Молча налил себе стакан вина и выпил, будто воду. Нигрей положил пистолет на мраморную плиту возле каминного зева.

— Всё равно мне не пережить…

— Ну, иди утопись! Удавись!.. А может, яду дать?

— «Мочалку».

— Какие мы храбрые! — язвительно произнёс полковник. — «Мочалка» была у тебя! Что же ты сплоховал? А теперь тут мне устраиваешь спектакль!.. Браво! — Он похлопал. — Я прослезился! Я в восторге от твоей решимости! Ты раскаивался блестяще! И время подобрал подходящее…

Нигрей вышел из света камина и как-то неслышно побрёл к выходу. Полковник понял, что его нет в зале, лишь когда колыхнулся огонь от закрываемой двери. Капитолина съёжилась, подобрала ноги и каким-то судорожным движением пыталась натянуть предательски ползшую вверх юбку. Арчеладзе налил шампанского в два хрустальных бокала, один поднёс ей; утратившая символ женственности Капа напоминала испуганную, прижатую к полу птицу. Бокал дрожал в её руке, шампанское плескалось на голые колени и вспенивалось, словно на раскалённой сковороде.

— Пью за женщин, — невыразительно проронил полковник и выпил.

Она с трудом, словно кипяток, осушила бокал и, положив его на пол, толкнула — хрусталь, покатившись, тонко зазвенел.

— Ждёте, когда я покаюсь? — низким незнакомым голосом спросила она. — Для этого взяли с собой… по грибы?.. Только не дождётесь.

— Зачем же так трагично? — Арчеладзе сел около неё на шкуру, дотянувшись, поднял пистолет Нигрея. — Мне нравится, когда вы шепчете. У вас приятный шёпот… И взял я вас не для покаяния.

— Я понимаю, — вымолвила она. — Взяли для других целей… Придётся немного подождать, товарищ полковник. Налейте мне водки! Целый бокал. Тогда я с вами пойду в спальню и сделаю всё, что пожелаете. Но всё равно не стану каяться.

— Идите отдыхать, Капитолина, — он протянул ей пистолет. — Спросите у барышень, где ваша спальня. Идите! Спокойной ночи!

— А это… зачем? — спросила она, глядя на пистолет.

— Для самообороны от начальника, — невозмутимо сказал полковник. — Суд вас оправдает, если «пожарник» поможет…

Капитолина встала и стремительно вышла из зала. Арчеладзе несколько минут сидел, глядя в огонь остекленевшими глазами, затем принёс на медвежью шкуру блюдо с остывшим жареным мясом, бутылку клюквенной настойки и большую глиняную кружку. Он выбрал кусок побольше, с косточкой, насадил его на конец кочерги и сунул его в огонь. Жир на огне затрещал. Приятный, желаемый запах слегка будоражил. Полковник вылил всю бутылку в кружку и в предвкушении стал ждать, когда обжарится, возьмётся крепкой коркой мясо. Много ли человеку нужно? Совсем немного, чтобы почувствовать себя мужчиной. И провалитесь вы все со своими проблемами, муками совести и комплексами! Пусть каждый отвечает за себя и перед самим собой.