Сокровища Валькирии. Звездные раны

А на выстрел, словно с цепи сорвавшись, уже неслись два столпообразных охранника с автоматами наперевес, водили стволами, крутили головами и одновременно что-то быстро тараторили по рациям. Зимогор побежал назад, к месту, где оставил Ивана Крутого, однако один из охранников ринулся к нему наперерез, без слов сшиб с ног и придавил стволом к земле.

Трава пахла озоном, земля — земляникой…

Через минуту его отпустили, и Олег все-таки добежал до Аквилонова.

Он выстрелил себе в грудь. Мощный пороховой заряд спалил белую рубашку вокруг раны, вычернил ровным кругом кожу напротив сердца, и воронка эта еще продолжала дымиться…

Маузер Аквилонова был уже в руке одного из охранников.

Из-под сетей бежал Ангел, за ним — эти двое в гражданском и женщина, потом Ячменный, Менухов и несколько буровиков.

Ивана Крутого обступали со всех сторон и все пялились на черную рану, а сам он смотрел в небо и еще улыбался.

— Всем — назад! — вдруг спохватился Ангел и пошел грудью на начальника партии. — Уведите отсюда людей! Уведите, я сказал!

— Труп — в грузовой вертолет, — распорядился один из гражданских. — Быстро!

Камуфлированные столбы завернули автоматы за спины, хладнокровно взяли Аквилонова за ноги и потащили волоком к вертолету. Иван Крутой откинул назад руки и все еще глядел вверх, не обращая внимания на задравшуюся рубаху и оставляя за собой широкую дорожку примятой травы.

Охранники отволокли его метров на десять, когда Зимогор опомнился.

— Вы что же, суки?! — заорал он, бросаясь следом. — Вы что его как бревно?! Это же человек, мать вашу!..

Удивительно, но отморозки бросили Аквилонова и встали рядом, растерянно озираясь. Тогда и Ячменный, отжатый Ангелом, спохватился, крикнул буровикам:

— В самом деле, охренели совсем! Керновый ящик сюда! Вместо носилок! А то тянут, как собаку!..

Через несколько минут Ивана Крутого погрузили на керновый ящик, взялись вчетвером за ручки и понесли к Ми-6, невозмутимо раскручивающему винты…

16

Вслед за воющей ракетой, ушедшей в звездное, с назревающим полярным сиянием, небо, включилось полное освещение улиц, затем одновременно вспыхнули некоторые окна в домах и наконец полыхнул заревом стеклянный купол, создавая впечатление восходящего среди ночи солнца. Академик отлично помнил расположение переулков, всех ходов и выходов через дворы, и потому бежал задами к недостроенному цирку, оставив преследователей на освещенных улицах. Через несколько минут они потеряли его, однако по радиальным улицам от центра во все стороны понеслись машины с громкоговорящими установками, и в уши поползли вкрадчиво-повелительные голоса, повторяющие одно и то же:

— Бежать нельзя. Это бессмысленно. Ты погибнешь. Выйди и назови свой номер.

Неподалеку от цирка Насадный вдруг подумал, что если его засекут, то можно выдать место, где стоит вертолет, и, резко свернув в сторону, нарезал по пустым дворам и переулкам большой круг. И только убедившись в отсутствии погони, махнул через строительный забор и оказался перед круглыми, башнеобразными стенами цирка. Попасть внутрь можно было лишь с одной стороны — с парадного, выходящего на освещенную улицу. А в это время от окраин к центру началось прочесывание дворов. Повсюду мелькали люди с ружьями, несколько человек заскочили на стройплощадку, и академик спрятался за поддоны с кирпичом, провожая их стволом автомата. Внезапно он понял, что если они приблизятся к нему и заметят — будет стрелять не раздумывая…

Будет стрелять в людей — делать то, чего никогда и в мыслях не допускал, будучи самоуглубленным, рафинированным интеллигентом. Сейчас же волна неведомого яростного гнева, вызванная погоней и замешанная на обиде, всколыхнула дремлющий воинский дух. Внутренне он даже не противился ему — тихо изумлялся тому, как твердо и легко лежит оружие в руках, как острый глаз держит в прорези прицела идущего впереди человека, и холодный, равнодушный палец уже подтягивает спусковой крючок до конца холостого хода.

Между тем две темные фигуры с ружьями пробирались по нетронутому снегу, искали его следы и уверенно двигались к синеющей, глубокой борозде, оставленной академиком. А он ждали лишь мгновения, когда они заметят ее, сблизятся и остановятся, чтобы свалить их одной очередью. Но странное дело, передний походя перешагнул его следы и полез дальше, к парадному, мимо поддонов; второй, правда, на миг остановился, повел стволом ружья и побежал догонять первого.

Насадный вышел из укрытия, по-прежнему держа на прицеле теперь уже спины уходящих преследователей и чувствуя разочарование. А те еще раз пересекли его след, выходящий из здания цирка, заглянули в темный провал дверного проема парадного, откуда был виден утонувший по брюхо в рыхлом снегу вертолет, и выбрались со стройплощадки на расчищенный тротуар. Обескураженный их поведением, академик встал в проломе забора и увидел, что вооруженные люди стекаются к центру со всех сторон города — зачистка, похоже, окончилась…