Сокровища животного мира

К счастью, ружье упало на мягкий песок, а я не выпустил из рук сачок с бьющимся в нем громадным молотоголовым крыланом (Hypsignathus monstrosus). Мою левую ногу острыми иголками пронзала боль, а кисти рук совершенно онемели. Затем последовали ужасные минуты, когда я старался прикончить добычу прямо в сачке, одновременно растирая ногу и руки И производя при этом массу лишнего шума. Наконец, крепко зажав животное в руке, я усыпил его в «морилке» с хлороформом, после чего занялся сбором разлетевшегося во все стороны снаряжения. Когда я подни­мал ружье, мои руки все еще плохо слушались, но мне не терпелось убедиться в том, что стволы не забиты песком, и я глупейшим образом попытался переломить ружье и заглянуть в ствол с казенной части. Я так и не понял, что произошло, только оба ствола грянули почти одновременно, а ружье едва не вырвалось у меня из рук.

В ту же минуту погас фонарик.

Некоторое время гремело гулкое эхо, а потом мне показалось, что весь подземный мир, оползая с легким шорохом, переходящим в сокрушительный грохот, рушится мне на голову. Со всех сторон вокруг меня что-то валилось; воздух наполнился удушающей пылью; пока я шарил в поисках фонаря, тысячи летучих мышей с визгом и свистом кружились вокруг моего лица.

Фонарик не загорался: по какой-то неизвестной причине в проклятой штуке разошлись контакты. Мне пришлось выни­мать батарейки в полнейшей тьме. Я отогнул металлические полосочки по краям, и свет на минуту вспыхнул, пока я придерживал рукой навинчивающийся колпачок сзади корпу­са. Но я был настолько выведен из равновесия, что никак — даже ради сохранения жизни — не мог завинтить колпачок: не попадал в нарезку. Пришлось в конце концов зажечь спичку, но я не успел ничего разглядеть, как огонек стал зеленовато-голубым и тут же погас. Остальные заж­женные спички постигла та же судьба.

Едва я сделал открытие, что спички горят тем лучше, чем выше над полом их зажигаешь, как справа от меня со страшным шумом рухнул целый земляной обвал, который засыпал мои ноги и большую часть снаряжения, лежащего на полу. Я стал энергично выбираться и спасать свое имуще­ство, но стоило мне наклониться, как спичка сразу гасла. Вблизи от пола явно был какой-то газ или не хватало кислорода, из-за этого огонек и гас. Пришлось направить все усилия на починку фонарика. Спустя некоторое время он, наконец, загорелся.

Но пользы от него было не больше, чем от фар машины в густом тумане — воздух был наполнен клубящейся пылью, из которой время от времени вылетала сильно перепуганная летучая мышь. Я на ощупь пробирался вперед, обвешанный снаряжением: ружьем, коллекторской сумкой, сачком и фонариком, пытаясь отыскать ту стенку, где была расщели­на, через которую я вошел, но вскоре совсем потерял ориентировку. Потом я запнулся о грядку помета летучих мышей. По ней я и пошел, пока она не привела к высокой Осыпи сухой земли, Которая все еще понемногу сыпалась сверху. Продолжая двигаться ощупью, я нашел, наконец, расщелину; пыль была так густа, что видно было только на несколько футов в глубину хода. Но этого оказалось вполне достаточно, чтобы встревожить меня.

Вся расщелина была забита землей и осколками камня. Понемногу до меня дошло, .что сотрясение от выстрелов вызвало обвал всех непрочно державшихся камней, а может быть, и сдвинуло «крышу» пещеры.

Постепенно пыль стала оседать, гул в недрах пещеры прекратился, с потолка больше ничего не сыпалось. Я пробрался обратно к дальней стене пещеры и обследовал поочередно три хода. Самый широкий, на который я возлагал все свои надежды, резко суживался и круто обрывался вниз, в трещину, очень малоприятную на вид. Во второй я не смог даже просунуть голову, а третий, хотя и очень узкий, казался бесконечно длинным. Однако и здесь пол круто уходил вниз, и вскоре я понял, что несколькими футами ниже скопился очень вредный воздух — спички в нем едва загорались. Поэтому мне пришлось вернуться обратно в центральную пещеру, хотя я был твердо уверен, что других выходов из нее нет. Но пыль к тому времени совсем улеглась, и я решил еще раз сделать круговой обход, на всякий случай.

Оказалось, что в одном углу есть вертикальный ход, вселивший в меня надежду, но, как я ни пытался, моя левая нога упорно не желала помогать мне карабкаться вверх! И это было тем более досадно, что клочок зажженной бумаги немедленно подхватило и безвозвратно унесло куда-то вверх, что означало лишь одно — колодец связан с внешним миром. Затем я подносил горящие листки из записной книжки ко всем трем ходам по очереди. В одном листок сразу же потух, в другом едва теплился, зато в третьем уплыл вдаль, весело полыхая. Естественно, этот результат можно было предвидеть заранее!