Сокровища

На миг у Пит появилась мысль поскорее уйти. Она ничего не имела против попытки поддержать добрые отношения с Марселем, но боялась сцены, которую могла устроить Андреа из-за своей бессмысленной ревности. Взрывоопасная ситуация усугублялась враждебностью между Андреа и ее отцом.

Отступать было некуда, и их пути пересеклись.

Едва Марсель обратился с приветствием к Пит, как Антонио Скаппа взорвался.

— Думаю, ты явилась сюда, чтобы подначивать своего дружка взвинчивать цену на все, что я надеюсь купить.

Марсель попытался вмешаться.

— Синьор Скаппа, не устраивайте сцену, пожалуйста. Вы и ваша дочь, конечно, можете уладить вашу…

— У меня нет дочери. Она предательница, — зарычал на Марселя Скаппа. — Вам бы пришлось продать мне фирму после смерти отца, если б не ее помощь.

Запоздалый комплимент, но большей похвалы она никогда не получала от отца прежде.

— Я могла бы так же хорошо поработать на тебя, если б ты позволил.

— Мне не нужна твоя помощь, — отрезал Антонио.

— Тогда, возможно, тебе нужна ее? — парировала Андреа, бросив взгляд в сторону Пит.

Антонио ничего не произнес в ответ, но посмотрел на Пит, приподняв бровь, словно идея только что внедрилась в него.

Пит быстро вступила в разговор, чтобы отстраниться от враждующих сторон.

— Я не заинтересована работать ни на кого из вас, а только на Себя.

Злобный взгляд Антонио перескочил с Пит на Андреа и обратно.

— Возможно, когда-нибудь вы передумаете. — Он еще раз посмотрел на дочь и Марселя. — Нам нечего больше сказать друг другу.

— Возможно, мы утром уладим наши споры, — предположила Андреа, — цифрами вместо оружия.

Антонио заметно покраснел и пошел прочь из отеля, не проронив больше ни слова. Пит видела, что Андреа с трудом сдерживала себя.

— С тобой все в порядке, chérie? — спросил Марсель, обняв ее рукой.

— Он мой отец, но он настоящий ублюдок. Мне пора бы привыкнуть к этому. — Потом она заставила себя улыбнуться Марселю.

Пит поразило, что они на самом деле выглядели счастливыми, что и соответствовало действительности. Они только что отметили свою первую встречу в этом отеле, проведя в постели часы, которые показали им обоим, что они принадлежат друг другу. Пока.

Андреа повернулась к ней.

— Итак, ты немного распускаешь крылышки, Пит. Тебя привели сюда твои интересы? Или ты покупаешь для кого-то?

— Chérie, ты знаешь, задавать такие вопросы — дурной тон, — сделал ей замечание Марсель.

— Все в порядке, — спокойно ответила Пит. — Я бы сама спросила вас об этом, если б надеялась получить ответ.

Андреа улыбнулась.

— Почему бы тебе не присоединиться к нам на этом балу, Пит? Я бы представила тебя.

Пит ощутила в замечании Андреа некоторую резкость. Она демонстрировала, что связи были ее. К тому же этот шаг вперед в их отношениях удивил Пит. Андреа даже искала ее общества. Теперь, когда им больше не приходилось находиться ежедневно под одной крышей, и она крепче ухватилась за Марселя, Андреа смогла расслабиться и относиться к ней с профессиональным уважением.

Но Пит отрицательно покачала головой.

— Не думаю, что мне это понравится.

Они распрощались. Когда Пит стояла у лифта и наблюдала, как они влились в поток людей, направляющихся в танцевальный зал, она с удивлением обнаружила, что испытывает прилив сочувствия к Андреа. Должно быть, нелегкой была ее жизнь с таким отцом, как Антонио Скаппа. Однако Андреа поднялась над этим, доказала, на что способна, стала незаменимой помощницей человеку, которого она по-своему любила.

Пит пришла в голову мысль, что не так уж невозможно, что в один прекрасный день они станут друзьями. Даже сейчас, возможно, потому, что они обе поднялись над превратностями трудного детства, она почувствовала странное родство с ней.

Дороти Фиск Хейнс — для ее друзей Дотти — начала свою карьеру юной проституткой во время серебряной лихорадки в Криде, в Колорадо. К пятнадцати годам среди ее друзей были Кэлемити Джейн, Бэт Мастерсом, даже пара парней из шайки Джеймса. Накануне ее шестнадцатилетия один из ее лучших клиентов напал на рудную жилу и потащил Дотти к священнику. Золото вдохновляло людей на беззаконие, и свое семнадцатилетие юная Дороти встретила вдовой-миллионершей в поезде, уносящем ее в Нью-Йорк.

Когда она приехала, Медисон Фиск только что сколотил свой второй миллион в железнодорожном бизнесе. И хотя он строил дом на Пятой авеню, однако не был еще слишком респектабельным, чтобы его могла шокировать молодая богатая вдова, которая выглядела как ангел, а выражалась как шахтер.

Во время их долгого брака богатство четы увеличилось и, когда в 1955 году мистер Фиск умер, у Дороти было столько денег, что она не надеялась сосчитать их, и столько драгоценностей, что не хватало шкатулок для их хранения. Говорили, что изумрудные колье лежат у нее в коробках из-под обуви, рубины покоились в пепельницах, а жемчужное ожерелье, которое ей надоело, использовалось в качестве ошейника для ее собаки.