Сокровища

— Мне не нужна твоя чертова защита. — Стефано устремился вперед, Витторио поспешил за ним.

— Думаю, когда заработают моторы наших танков, ты просто скажешь: «Не беспокойте меня, я читаю сонет». — Витторио насмешливо фыркнул. — Полагаю, ты считаешь, что я обязан защищать тебя, поскольку ты мой родственник.

Стефано криво усмехнулся. Родственник, не брат. Казалось, Витторио уже увеличивает дистанцию между ними, готовясь к тому дню, когда будет вообще аполитично признавать знакомство с ним.

— Не волнуйся, брат, — сказал Стефано, наслаждаясь ударением, которое он сделал на последнем слове. — Я не рассчитываю, что ты станешь защищать меня. Если начнется война, то ты будешь слишком занят собственной безопасностью.

Витторио схватил Стефано за рукав, словно желая притянуть его поближе, но Стефано продолжал шагать вперед.

— Послушай меня, Стефано, они уже составляют списки. Списки тех, кому нельзя доверять, людей, чьи сомнения и цинизм могут отравить нашу мечту о новой империи. Я не хочу, чтобы твое имя было внесено в них.

— Ради меня? Или ради себя?

— Не поздоровится ни одному из нас, — ответил Витторио.

— Я буду иметь это в виду, — сказал Стефано.

Они подошли к маленькому «фиату» Витторио и сели в него. Через несколько минут машина выехала из центра, спеша на юг по дороге, ведущей во Флоренцию.

Всю дорогу они молчали. Стефано не хотелось спорить с Витторио. В последнее время, казалось, это было единственным, чем они могли заниматься, находясь в обществе друг друга. Лучше ничего не говорить. Дождь пошел сильнее, и звук скользящих по ветровому стеклу «дворников» гипнотизировал. Стефано дремал, когда они ехали по Ломбардии, но проснулся, как только добрались до холмов Тосканы.

Ребенком он летом жил на вилле Карло в Тоскане. Он всегда чувствовал себя как дома среди темных холмов, словно был родом отсюда. Сейчас, в темноте ночи и при барабанящем по ветровому стеклу дожде, он не мог разглядеть кипарисов и оливковых рощ, виноградников, разбросанных по склонам холмов, но он ощущал их. Тоскана, сладкая, как бродящий виноград, пикантная, как только что отжатые оливки, истекающие густым чистым маслом. Эта земля породила Данте и Петрарку, Леонардо и Микеланджело, а до них этрусков. Возможно, поэтому земля говорила с ним.

Когда они проехали дорожный знак, указывающий, что до Флоренции осталось десять километров, Стефано полез в пальто и достал конверт, который дал ему Бранкузи с указаниями и от руки нарисованной картой, присланной клиенткой. Разворачивая бумагу, Стефано включил свет и стал изучать ее.

Он указывал Витторио дорогу: здесь — налево, там — направо, ведущую к поместью среди холмов за Фиезолой. Дождь начал утихать, и через двадцать минут они подъехали к длинной кипарисовой аллее, охраняемой мраморными постаментами, на которых было высечено название поместья. Когда они повернули, свет фар выхватил из темноты вырезанные буквы: Ла Тана. Приятное имя, подумал про себя Стефано: «Гнездо».

Внезапно Витторио резко нажал ногой на тормоз, машину занесло на мокром гравии. Стефано пришлось упереться в приборный щиток, чтобы не удариться головой о ветровое стекло.

— Какого черта? — взорвался он, глядя на Витторио.

— Ты мне не сказал, что мы едем в Ла Тану, — недовольно ответил Витторио.

— Ну и что из того?

— И ты можешь быть таким наивным, Стефано? Неужели не знаешь, кто здесь живет?

— Карло сказал, что она интересная женщина, что мы будем рады с ней познакомиться.

— Рады, в самом деле! Если она решит сделать для нас то, что делала для половины богатых мужчин в Европе…

Стефано удивленно посмотрел на брата.

— Значит… Карло ничего не рассказал тебе об этой женщине, хозяйке Да Таны?

— Нет.

— Ты никогда не слышал о Коломбе?

Глаза Стефано засверкали. Голубка. Да, конечно, он где-то слышал о Коломбе или читал о ней. Легендарная женщина, возможно, самая знаменитая куртизанка своего времени. Женщина, которая сделала любовную карьеру, никогда не выходя замуж, однако находясь в связи с кем-нибудь из величайших людей своего времени. Среди них были аристократы, художники, политики, известные оперные певцы — считали, что даже сам король Виктор-Эммануил любил ее в молодости. Говорили, что Коломба была им всем верна — но только по году или по два — и благодаря ее многочисленным связям и подаркам, которыми любовники осыпали ее, она стала очень богатой женщиной.

Витторио отпустил тормоз и подал машину назад.

— Ты что делаешь?! — взорвался Стефано.

— Ты серьезно думаешь, что я собираюсь нанести визит старой европейской распутнице, пользующейся самой дурной славой? Возможно, у тебя нет причин беспокоиться о своей репутации, Стефано, но я не желаю испортить свою. Не сейчас.

Стефано положил свою руку на руку Витторио и выключил передачу.

— Не будь идиотом. Она богатая, умная женщина. Я слышал, к тому же красивая. Куртизанка, возможно, часть умирающей традиции; но не женщина, которой надо стыдиться. Хорошо известно, что у нее много влиятельных друзей.

Из горла Витторио вырвался насмешливый звук, прежде чем он произнес: