Сокровище

Очарованная воздушностью комнаты и контрастом между лазурным небом и зеленью лесов на холмах, Эмми быстрым шагом направилась к одному из окон. Мир снаружи был чист. В Сент-Джайлзе всё, от крыш до булыжников на мостовой, было покрыто слоем мокрой копоти и сажи от угольных печей и несметного числа производств, заполонивших город.

По нескольку дней Лондон был окутан удушающим жёлтым туманом. Когда смог рассеивался, яркий солнечный свет лишь сильнее подчёркивал серость, окружавшую Эмми. Она перегнулась через окно и вдохнула чистый, без примесей угля, газа и вони отбросов воздух. Ей стало ненавистно само возвращение в Лондон.

- Прошу прощения.

Эмми дёрнулась и ударилась головой о раму.

- Чёрт! - Она прижала руку к голове и позволила Вэлину увести её от окна.

- Ещё раз приношу свои извинения, Мисс де Винтер.

- Это не твоя вина, - пробормотала Эмми, потирая голову, - я просто задумалась.

- О чём?

- Насколько здесь приятнее, чем в Лондоне.

- Согласен, - ответил Вэлин, присаживаясь рядом с девушкой на скамью перед окном, - именно поэтому бόльшую часть времени я провожу здесь, а не в городе. Но я хотел извиниться за то, что неправильно понял твои намерения по поводу моего брата. Знаешь ли, ты одна из тех немногих женщин, сумевших оценить его по достоинству.

Он улыбнулся ей, и Эмми почувствовала, как сердце снова пустилось вытанцовывать эту возмутительную польку. Она ощутила, как уголки её рта поднимаются, и прежде, чем осознала это, уже улыбалась ему в ответ. Для тирана Вэлин уж слишком хлопотал над своим младшим братом-отшельником.

Его улыбка слегка потускнела и стала грустной.

- Жаль только, что не смог отвлечь на время старину Кортленда от его изысканий.

Эмми пожала плечами.

- Зачем ему оставлять их, если он этого не хочет?

- Что значит зачем? Он нужен мне. Я много раз пытался занять его ещё чем-нибудь.

- Зачем?

Вэлин раздраженно вздохнул.

- Чтобы привить ему другие интересы. Чтобы я мог проводить с ним больше времени.

- Зачем?

- Затем, что он мой брат, - отрезал Вэлин.

- И?

Вэлин хмуро взглянул на неё, но Эмми ждала ответа, сложив на груди руки.

- И? - переспросил Вэлин.

- Он - твой брат, и…

Вэлин растерянно посмотрел на неё, и Эмми всплеснула руками.

- И ты любишь его! Ты хоть раз говорил ему это? - спросила девушка.

- Нет, конечно, - ответил Вэлин, - Вообще-то парни о подобном не говорят.

- Почему нет?

Оттолкнувшись от скамьи, Вэлин отошёл от девушки, в раздражении проводя рукой сквозь волосы.

- Потому что они парни, вот почему.

- О, понимаю. Парни не любят своих братьев.

Вэлин развернулся к ней.

- Я не это имел в виду, и ты это знаешь. Мисс де Винтер, я нахожу такую беседу неуместной. Смотрите лучше на каминную полку.

Она снова забылась. Святые небеса, она теряет весь здравый смысл рядом с этим мужчиной. Девушка опустила глаза на свои руки. Они дрожали! Когда же это началось? Они затряслись, когда он запустил руку в свои волосы. Такие мягкие волосы цвета красного дерева. Боже упаси её от обольстительных тиранов.

Эмми решительно отогнала все сладострастные и неуёмные мысли. Она поднялась и стала рядом с Вэлином перед камином. Его массивная облицовка поднималась от пола до потолка, и на ней был вырезан герб старого Генри Бофора. Эмми взглянула на щит, увенчанный короной [38], но пока Вэлин его описывал, взгляд девушки опустился на бордюр, украшающий переднюю часть каминной полки, и там и остался.

Завитки. Дюжины завитков были высечены на итальянском мраморе. На каминной полке, помещённой сюда Генри Бофором незадолго до его ареста за предательство. Вскоре после того, как он получил все то восхитительное испанское золото.

- Эмили, что-то не так? - спросил Вэлин.

- Нет, нет, всё нормально. Что может быть не так? Здесь нет ничего, что могло бы быть не так.

- Тогда почему ты так лепечешь?

Эмми оторвала взгляд от завитков, только чтобы встретиться с его нежным, внимательным взглядом. Раздражённо-хмурый вид исчез. Его место заняли ошеломление и восхищение, заставшие её врасплох.

Она не могла отвести глаз. Хотя и хотела. Она желала избежать того чувства беззащитности, которое охватывает, когда стоишь на холме и огромная грозовая туча, сверкая молниями, несется прямо на тебя. Её нога поднялась, по-видимому, сама по себе, чтобы сделать шаг, и девушка почти насильно вернула её на место, когда услышала его оклик.

Если бы только он не произносил её имя таким шероховато-нежным тоном. Если бы только отодвинулся, так чтобы она не ощущала исходящее от него тепло и не слышала его учащённого дыхания. Если бы только снова не заговорил. Но нет, он так душевно шептал, что, казалось, затягивал всё туже и туже стальную пружину внутри неё.

- Я не хочу бороться с тобой, Эмми, - он поднес её руку к своим губам, - не заключить ли нам перемирие?

- Не знаю, - у неё пересохло во рту, и не прекрати он целовать ей тыльную сторону руки, она бы закричала. - Если ты не прекратишь свои поцелуи, я начну кричать!