Читаем Сокровище альбигойцев полностью

На большую площадь приносили раненых. Говорили, в каком-то квартале все еще сопротивляются. Я узнал, что в соборе Сен-Назер укрылись более шести тысяч человек. Но забравшиеся на крышу солдаты сумели сбросить внутрь горящие факелы. Платья на женщинах загорелись. Они бросились бежать, распространяя охвативший их огонь. Занялись скамьи и деревянные резные панели на хорах, а за ними и вся церковь. Тогда Господь сотворил чудо. Стены собора рухнули — никто так и не понял отчего — и погребли под своими обломками всех находившихся в нем грешников.

Я устал как собака. Разум постепенно покидал меня. На повороте улицы, которая, скорее всего, была главной улицей города и подверглась поистине варварскому разграблению, я услышал ликующие возгласы. Солдаты, только что стоявшие на ногах, упали на колени. Красномордые крестоносцы в шлемах с откинутыми дребезжащими забралами грабили лавку; услышав ликующие крики, они выскочили на улицу и тоже упали на колени.

Показалась процессия. Впереди шел сержант и нес железный крест, в арьергарде, на некотором удалении, ехали несколько рыцарей-тамплиеров, а посредине медленно двигался какой-то человек, точнее призрак, не замечавший окружавших его бед и разрушений. На нем было белое облачение, какое обычно носят цистерцианские монахи, и сидел он на белой лошади, потряхивавшей гривой в такт собственным шагам. Сначала я принял его за Христа, потом за ангела Люцифера. Но быстро догадался, что красивое лицо с правильными чертами, большим носом и нахмуренными бровями, напоминавшими о постоянной готовности Юпитера метать громы и молнии, принадлежало папскому легату Арно, аббату из Сито, который вместе с Симоном де Монфором командовал армией крестоносцев. Легат привычным жестом поднял правую руку и, подобно тому, кто привык разбрасывать манну, стал благословлять. Он благословлял убийц, пьяниц, осквернителей, благословлял оружие, которым убивали, бросал всем манну духовного вознаграждения, обещал вечный рай. Когда он проехал, солдаты Христа воспрянули духом, лица их озарились радостью, и они начали меряться заслугами, приобретенными в этот победоносный день.

Среди тамплиеров, сопровождавших легата, я узнал его конфидента и советника, испанского монаха Доминика, которому приписывали умение творить чудеса и который слыл святым во всем христианском мире. Его необъятный лоб и совершенно лысый череп являли туманное пятно посреди сверкающих шлемов. В том месте, где улица поворачивала и стоял я сам, высилась куча сложенных друг на друга мертвецов, накрытая кожаной попоной. Но попона была слишком узкой, и из-под нее торчали изуродованные ноги, рассеченные головы и, словно зловещая растительность, свисали волосы. Споткнувшись о ногу мертвеца, лошадь Доминика взбрыкнула. Я проследил за взглядом монаха и понял, что он не заметил мертвецов, на груду которых его только что чуть не сбросила лошадь. Он обладал способностью видеть только живых, тех, у кого на груди был огромный красный крест. Он увидел меня, меня и мой крест, и губы его скривились в милостивой улыбке. Он не стал отворачиваться, желая избежать зрелища сложенных в штабель мертвецов. Они были для него невидимы. Я заметил, что на сутане его расплылось свежее кровавое пятно, запятнанная ткань прилипла к колену, но по той же самой причине он, видимо, не чувствовал ни ее влажности, ни запаха.

Не знаю, что на самом деле происходило со мной в последующие часы. В какой-то момент я, похоже, упал и заснул, так и не избавившись от гидры зла. Она вошла в мою плоть, угнездилась в ней и настолько слилась со всем моим существом, что я бы не удивился, если бы увидел на концах своих пальцев вместо ногтей длинные когти и узрел бы, как превратившиеся в клыки зубы вытянулись до самой груди.

Проснувшись, я увидел заходящее солнце, стоявшее на небе как-то странно низко. По его тревожным отсветам, напоминавшим отблески раскаленных углей, я попытался определить, где нахожусь и куда надо идти, чтобы выйти из города. Но, устремив взор на восток, я увидел еще одно солнце, заходившее среди еще более ярких сполохов. Третье солнце полыхало на севере, четвертое — на юге, посылая в лазурное небо чудовищные снопы искр. Солнца были на всех четырех сторонах света.

Охваченный неизъяснимым ужасом, я помчался вперед. Я стал свидетелем ярости изначальных стихий, которая с незапамятных времен считалась предвестницей конца света. Четыре огненных шара освещали жалкую планету людей, и свечение их должно было дойти до самых сокровенных тайников человеческих душ. Блеск светил был таким ярким, что в свете его я сумел прочесть сокрытую глубоко во мне книгу моих собственных мыслей. Из этой книги я узнал о своей трусости, об отчаянной любви к самому себе и о наслаждении злом, лицемерно именуемым мною любопытством. Я находил удовольствие в преступлении, стал безучастным свидетелем убиения агнца и по справедливости должен был теперь разделить наказание вместе со всеми, кто проклят.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже