Сокровище Беаты

Беата в ответ доверчиво качнула головой, но чувство вопиющей несправедливости всё ещё не отпускало, и она обидчиво прикусила нижнюю губу. Отец вошёл в дом вслед за строгим управляющим, по-свойски подмигнув дочери перед тем, как прикрыть за собой дверь, после чего она осталась одна. Пытаясь унять в себе колючку-обиду, Беата, шаркая сандалиями по аллее, медленно побрела назад на шум фонтана. Дойдя, она взгромоздилась на высокую скамейку и стала терпеливо дожидаться возвращения отца. Хорошее настроение куда-то улетучилось. Время шло. Журчание серебристой воды в фонтане, тихий шелест листвы старого дуба, сладкоголосое чириканье, доносившееся из гущи зелёного сада, стали понемногу навевать сладкую дрёму. Беата, прислонившись к подлокотнику и подперев щеку кулачком, прикрыла глаза. Спустя мгновение подкравшийся на цыпочках сон подхватил своими призрачными ладонями маленькую девочку и закружил, словно пёрышко на ветру, в ярком калейдоскопе впечатлений и событий, сокрытых в глубоком тайнике её памяти. Лёгкий ветерок теребил светлые волосы на голове Беаты и щекотал кончик её носа спадающим вниз локоном. Но каким бы крепким ни был сон, непостижимое, караулящее чувство бдительно указывает нам на присутствие рядом постороннего человека или же на его пристальный взгляд со стороны. Сквозь обволакивающий туман дремотного забытья Беата ощутила лёгкое прикосновение чьей-то руки к своим волосам и это заставило её пробудиться. Рядом сидела незнакомая статная дама и внимательно рассматривала прикорнувшую соседку. Беату это смутило и она, подогнув ноги под скамейку, застенчиво прикрыла ладонями коленки.

– Прости, – обратилась к ней дама, – я не хотела потревожить твой сон. Как тебя зовут? -Меня зовут Беата, – робко проговорила она в ответ.

– Как же ты оказалась здесь?

– Я жду своего папу. Он сейчас чинит лестницу в этом доме.

– Тогда почему ты не вместе с ним?

– Меня не впустил господин в очках.

– Та-ак! – в голосе незнакомки послышалось негодование. – И что же сказал этот… господин в очках.

– Он сказал, что хозяйка распорядилась не впускать посторонних в дом.

– Это возмутительно! – вскипела вдруг дама, и её лицо мгновенно вспыхнуло алым пожаром. – Ох, уж этот несносный Вильгельм! Его старательность порой просто убийственна. Оставить ребёнка под палящим солнцем! Каким же олухом надо быть? Пойдём скорее в дом, милая. Там свежо и прохладно. К тому же твоё лицо уже слегка обгорело и тебе необходимо приложить охлаждающий компресс из мяты. Ох, уж эти мужчины! – сокрушаясь в гневе, повторилась она. – Ни капли сострадания! Знаешь, детка, один благочестивый монах как-то сказал: «Желаю женщинам побольше разума, а мужчинам – побольше сердца». Ну, если с первым ещё можно поспорить, то со вторым нельзя не согласиться.

Она ухватила Беату за руку и повела её в дом. Бодро прошагав под сенью живого навеса, пара очутилась перед двустворчатыми дверями с красивой узорной ручкой в виде дракона с изогнутым хвостом. Дама сама отворила тяжёлую створу и провела гостью в просторный холл. Беата сразу же ощутила приятную прохладу внутри. Она задрала голову кверху и застыла в изумлении: высокие потолки были расписаны фресками с изображением райского сада, по которому прогуливались птицы с золотым оперением. В центре висела огромная люстра, наверное, в сотню свечей. Очевидно, когда её зажигали, огни освещали фрески, и позолота оперения райских птиц начинала отливать ослепительно-ярким блеском. Полы украшал надраенный до сверкающей чистоты, гладкий паркет, устланный ворсистым персидским ковром. Дневной свет проникал через оконные витражи, расцвеченные мозаичным орнаментом. Сквозь приоткрытую створку бокового окна в холл прорывались утренние солнечные зайчики, которые резвились на многочисленных портретах, развешенных по стенам. На второй этаж уводила широкая, двухмаршевая лестница с массивными перилами, выкрашенная в кофейный цвет. На самом её верху, между резными балясинами Беата разглядела полусогнутую фигуру отца.

– Наш управляющий призвал мастера починить лестницу, – объяснила дама. – В последнее время её ступени стали невыносимо скрипеть. Похоже, твой отец знает своё дело.

– Да, он лучший столяр и плотник во всём городе, – не без гордости ответила Беата.

– Знаешь, мой отец тоже обожал мастерить мебель своими руками, хотя людям благородного сословия претит заниматься чёрной работой. Он никогда не считал это постыдным и очень гордился своими поделками. К сожалению, я сумела сохранить только одну вещицу, сделанную им когда-то специально для меня. В ту пору я была такой же, как и ты… Давай же поскорее поднимемся к твоему отцу и узнаем, как спорится его работа.

Возле верхних ступеней, разобранных до основания, сидел плотник Ларс Эклунд и что-то с озадаченным видом замерял. Вокруг был беспорядочно разложен инструмент, а это означало, что работа кипела вовсю. Беата помнила, что в такие минуты привлечь папино внимание было непросто.