Сокровище Беневентов

Но ее насторожило то, что он не улыбался Дженни Рейнсфорд. Кто бы ни была эта девушка, Дерек слушал ее очень серьезно, и говорила в основном она.

Мисс Оливия присмотрелась к ней внимательнее. Вроде бы ничего особенного — чуть ниже среднего роста, да и лицо вполне обыкновенное: довольно круглое, каштановые локоны, голубые глаза. На ней было одно из самых модных в этом сезоне платьев: высокий ворот, лиф из синей и черной парчи чуть спускался на бедра, юбка узкая, из черного атласа. Нахмурившись, мисс Оливия решила внести ясность в этот вопрос и, обернувшись к Луизе Арнольд, спросила, кто это «там, в дальнем конце, которая разговаривает с Дереком»?

Луиза, как всегда, была во всеоружии.

— А, это Дженни Рейнсфорд.

— И кто такая эта Дженни Рейнсфорд?

— Ну, милая Оливия, вы должны помнить ее отца, несчастного Эмброуза Рейнсфорда. Блестящий был проповедник, он был викарием в церкви Святого Луки. Сперва умерла его жена, оставив ему трех маленьких дочерей, а затем — и он сам. Я думаю, что у него не хватило бы сил жить дальше без нее.

— Думаю, что девочкам пришлось трудно, — заметила мисс Оливия сухо.

— Да, конечно. Дженни было семнадцать, а двум другим — и того меньше. Жить им было не на что, и Дженни устроилась работать в гараж Адамсона. Если вы когда-нибудь заходили туда, то должны были ее видеть: она отвечает на телефонные звонки, и принимает заказы, и предлагает билеты в театр — по телефону, разумеется. Мистер Адамсон говорит, что она очень деловая и расторопная, и он просто не знает, что бы без нее делал.

На лице мисс Оливии отразилось крайнее неодобрение.

Что это за занятие для девушки, отец которой был джентльменом!

— Она выглядит куда старше семнадцати, — только и сказала она.

— Ох, конечно. Сейчас ей, наверное, двадцать три или даже двадцать четыре. Вторая сестра уже вышла замуж, а Линда, которая всегда была очень умненькой, устроилась секретарем в одну солидную фирму, так что теперь Иженни не надо о них заботиться.

Мисс Оливия резко оборвала разговор. Она не желала больше слышать о мисс Дженни Рейнсфорд. Если бы она могла услышать то, о чем говорили Дженни и Дерек, ее возмущение возросло бы стократ. Каждое слово, каждая интонация, выдавали их с головой. В тот момент, когда их заметила мисс Оливия, Дженни говорила:

— Он сказал мне об этом только сегодня после ленча, но я думаю, что он давно намеревался…

— Отойти от дел?

— Не совсем так: он не хочет продолжать работать, но и все бросить на самотек тоже не хочет.

— Милая, но это невозможно — либо одно, либо другое.

— Ну, он считает, что возможно. И уже придумал, как это сделать. Мистер Адамсон собирается взять партнера, который будет вести дела и получать две трети прибыли.

И возьмет с него взнос не больше тысячи, если поймет, что они сработаются.

— О, так он все-таки собирается продолжать работать?

— Ну, не то что бы работать. Ему хочется приходить сюда тогда, когда у него есть для этого настроение, и бить баклуши. Знаешь, если честно, в последнее время он не слишком себя утруждает, и дела пошли немного хуже, но это легко исправить. Это была бы замечательная возможность для кого-нибудь… Дерек, это была бы замечательная возможность для нас.

— Для нас?!

— Да, милый. Я не собиралась обсуждать это здесь, но просто не могу ждать другого случая.

— Но я не могу. Я ничего не понимаю во всех этих дебетах-кредитах-процентах…

— Но зато ты разбираешься в машинах. Мистер Адамсон частенько говорит, что ты первоклассный механик — и все благодаря армии. И ты очень хороший шофер. А что касается ведения дел — этим я занимаюсь уже давно. Тут нет ничего такого, ты быстро все поймешь, если, конечно, захочешь.

— Милая, а где мы возьмем тысячу фунтов?

Ее голубые глаза стали еще более серьезными.

— Сколько тебе удалось накопить?

— Там даже близко к тысяче не наберется.

— Сколько?

— Я же начал всего лишь год назад. Мне это не слишком удается.

— Я спрашиваю сколько?

— Ну, около четырех сотен.

Теперь ее глаза улыбались.

— Молодец, я даже не думала, что тебе удалось скопить так много. Ты сделал это фантастически быстро.

Дженни не слишком часто его хвалила. Дерек с тоскою констатировал, что хвалить его, в сущности, было практически не за что… Но когда она все-таки это делала, он совсем терялся, чувствуя невероятное смущение.

— У меня была возможность откладывать большую часть жалованья и к тому же еще сотню они подарили мне на Рождество.

Дженни отвела взгляд. Она ненавидела эти подачки, которых Дерек не заработал. Она ненавидела его уютную жизнь в доме двух старых леди, она ненавидела то, что болтали на этот счет люди или что, как она думала, они могли болтать. Но она любила Дерека и верила, что он отвечает ей тем же. И что если он ее любит, то начнет по-настоящему работать — ради нее и возможности жить вместе. Нынешнее жалованье и комфортную жизнь ему придется забыть. Они должны жить своим собственным трудом.

— Думаю, мы сможем это сделать.

— Милая, если из десяти вычесть четыре, останется шесть.

Она грустно кивнула.