Сокровище Беневентов

Луиза Арнольд наклонилась вперед. — Знаете, я видела в музее один из этих сундуков. Я так от злости разнервничалась, что не могу вспомнить, где именно это было, но точно во время того нашего с папочкой путешествия через год после смерти матушки. За эти две недели мы посетили так много разных мест, что все они перепутались у меня в голове. Не помню, где я видела сундук, но помню, что он был в точности такой же, какой, говорят, нашли в Андерхилле. К крышке крепилась особая пружина, и если вы трогали что-нибудь из того, что лежало в сундуке, ужасно тяжелая крышка обрушивалась на вас. Говорят, нечто подобное произошло и с Аланом Томпсоном.

Или вы считаете, что его убил все-таки Джозеф?

Мисс Силвер не ответила, и через минуту Луиза продолжала строить предположения:

— Но чего уж я совсем не могу взять в толк, так это то, что говорят о бедняжке Каре. Не могу поверить, что она ночью решилась пойти в темный подвал — разве что во сне. Как вы думаете, может, она действительно забрела туда во сне?

— Я думаю, что она просто искала Алана Томпсона, но во сне или не во сне — этого я сказать не могу. Может статься, она давно подозревала, что он мертв. Она могла быть очень напугана и внезапно почувствовала, что не может больше жить в неизвестности.

Возникла небольшая пауза. Голос Луизы понизился почти до шепота:

— Вы думаете… что ее убила Оливия?

— О нет. Ни в коем случае. Смерть мисс Кары наоборот была для нее самым большим несчастьем на свете.

— Ну, во всяком случае, ее никак не могло убить крышкой сундука. Кара никогда не решилась бы прикоснуться к бедному Алану — он ведь был мертв.

— Да.

Шепот Луизы стал более настойчивым.

— Тогда это Джозеф.

— Об этом не нам судить, — заметила мисс Силвер.

Лицо мисс Арнольд залилось румянцем. Эффект, в сочетании с ее белыми волосами и голубыми глазами, был просто чарующим. Но это явно свидетельствовало о том, что ее терпению пришел конец.

— Полагаю, что об Оливии вы тоже говорить не станете?

— Луиза, думаю, пока нам вообще не стоит обсуждать данную тему.

После этой фразы Луиза Арнольд была вынуждена покинуть комнату.

К несчастью, вообще оставить рассуждения о мисс Оливии Беневент было невозможно. Ведь что бы мисс Оливия ни говорила и ни делала, доказательств ее вины как таковых не существовало. Да, мисс Силвер и мистер Тамплинг слышали, стоя за ширмой, как Джозеф и мисс Оливия обвиняли друг друга. Но то, что они говорили, могло быть и правдой, и ложью, поскольку каждый из них отрицал слова собеседника. Конечно же, в конце мисс Оливия произнесла и это: «Если Кандида жива, нам обоим не достанется ничего. Она получит Андерхилл, выйдет замуж и родит детей, которые станут ее наследниками. Она должна была умереть, но я думаю, что она жива и больше я ничего не могу сделать. Поэтому вы должны получить достойную награду за убийство моей сестры» — эти слова можно интерпретировать как признание, которое можно предъявить суду. Но это заявление основывалось только на словах мисс Силвер, поскольку мистер Тамплинг, когда к нему обратились за подтверждением, заявил, что не может сделать это.

Они находились на некотором расстоянии от говоривших, и он не решился бы под присягой подтвердить, что именно было сказано. Он никоим образом не подвергал и тени сомнения показания мисс Силвер, боже упаси! Она не раз проявляла себя как весьма объективный и наблюдательный свидетель, но он сам не готов поклясться, что все было именно так.

И тут, пока шли все эти споры и разборы, Оливия Беневент умерла. В здравом уме и трезвой памяти. Она оставила немного денег Джозефу и Анне и очень хотела увидеть Кандиду Сейл. Но Кандиду не смогли найти, а когда она приехала, было уже слишком поздно. Девушке не стали сообщать последние слова, сказанные мисс Оливией. Умирающая сидела, опираясь на полдюжину подушек и, когда она почувствовала, что Кандида может не успеть на последнюю их встречу, она произнесла, с трудом выдыхая каждое слово:

— Я хотела ее проклясть. Чтобы ей никогда не было покоя.

Глава 43

Разговор с мистером Панченом принял неожиданный поворот. Мисс Силвер никак не рассчитывала на проявление столь горячей благодарности и столь щедрого вознаграждения, на котором он категорически настаивал.

— Окажите милость, примите этот скромный дар, — увещевал ее мистер Панчен. — Моя сестра — женщина вполне обеспеченная, а других родственников у меня нет. Если бы бедный Алан был другим и остался в живых, я бы передал ему все, что имею, поэтому будет вполне справедливо надлежащим образом отблагодарить вас за спасение его доброго имени. Несправедливые обвинения в его адрес убили мою жену. И не только это, но… — тут он замешкался, снял свое пенсне и посмотрел на мисс Силвер блестящими от слез глазами. — Не знаю, поймете ли вы меня… это было как преграда между нами. Меня не радовали воспоминания о тех счастливых временах, когда мы были вместе — тревога об Алане затмила их. Но теперь, когда память о нем чиста, мне стало легче. Думаю, я уже говорил вам о том, что очень любил свою жену. И, возможно, вы поймете, что я сейчас чувствую.