Сокровище Безумной луны. Похождения капитана Гагарина

– Добрый день, господа! Как самочувствие?

– Немного душно, капитан, – пожаловалась леди. – Нельзя ли проветрить каюты?

– Увы, миледи, – откликнулся Гагарин, – корабль уже загерметизирован. Потерпите, скоро подам больше кислорода…

Капитан методично проверил страховочную перевязь на каждом пассажире. С особенным удовольствием – на миссис Рокстон и ее полногрудой горничной. На леди шнуровку пришлось подтянуть, на служанке – ослабить. Косые взгляды лорда князь игнорировал. В личные спальни Рокстона и его супруги и примыкавшие к ним крохотные каюты для слуг князь заглядывать не стал. Ведь там никого не должно было быть. Все люди на борту наперечет.

– Все в порядке, господа, – возвестил капитан. – Просьба не покидать кресел до особого распоряжения. Старт через пятнадцать минут. До встречи в космосе!

Мисс Зайчик и невесть зачем нанятый британцем простофиля Гант находились в другом отсеке, который занимал противоположное полукольцо. Уюта и роскоши здесь было поменьше, чем в хозяйских каютах, но кожаная мебель, картины, утопленные в стены, обзорные иллюминаторы, изящные светильники, драпировки и прочие детали отделки говорили о безупречном вкусе лорда Рокстона.

Гагарин подступил к Даяне с некоторой робостью. И удивился самому себе. Кто она, собственно, такая, чтобы заставить трепетать старого космического волка? Обыкновенная пигалица лет двадцати. Ну слегка заносчива и не в меру самоуверенна. Ну миловидна, но не красавица – это уж точно. И тем не менее… Князь осторожно прикоснулся к шнуровке, прилегающей к юному телу профессорской дочки. Привязана она была хорошо, можно сказать – профессионально. У Гагарина даже язык зачесался, так захотелось спросить: неужели мисс Зайчик сумела зашнуроваться без посторонней помощи?

– К вы себя чувствуете, Даяна? – участливо спросил он.

– Мне не терпится отправиться в путь, – быстро ответила она.

– Немного терпения, мисс… – пробормотал князь, оборачиваясь к Ганту.

А вот блондин его не порадовал. Шнуры он перепутал, половину не затянул. Сидел, улыбался, как кретин, пока князь, мысленно чертыхаясь, его перешнуровывал. Сразу видно – деревенщина. Ему коров пасти у себя на Теннессищине, а не в космос летать с порядочными людьми. Управившись со шнуровкой горе-пассажира, Гагарин пообещал себе сразу после взлета услать этого молодчика на камбуз. Нечего ему отираться возле Даяны. Пусть готовит обед, а заодно – и ужин.

Князь бросил беглый взгляд на часы.

– Старт через десять минут. Прошу оставаться на местах, покуда не будет иного распоряжения.

Улыбнувшись девушке и сурово поглядев на блондина, Гагарин покинул пассажирские отсеки. Для порядка заглянул в кубрик. Оба «палубных матроса», как именовал эту категорию межпланетников балагур Левшин, младший двигателист Крэпс и каргомастер Болдуин, были упакованы по всем правилам, что изобличало их немалый опыт полетов. Князь ограничился лишь тем, что приветливо кивнул им. Пора было подняться в рубку и приступить к одной из двух основных обязанностей капитана – лично управлять кораблем на старте.

Второй основной капитанской обязанностью была посадка, но до нее еще надо было дожить.

На последних ступеньках Гагарин ухватился за поручни и почти запрыгнул в овальное отверстие люка, ведущего в рубку.

– Приветствую в рубке, шкип! – церемонно произнес механик-двигателист.

Он уже был туго зашнурован в своем кресле у наклонного щита контроля циклотронов.

Капитан бегло осмотрел ходовую рубку.

Здесь тоже все было в порядке. В широкие обзорные иллюминаторы заглядывало южное солнце. В его лучах огоньки на приборных панелях выглядели тускло-зелеными, что не могло не ласкать капитанский глаз. Если все индикаторы пульта мерцают, будто крохотные изумруды, значит, корабельные механизмы работают, как швейцарские часы.

– Как самочувствие, Федор Степанович? – по- интересовался князь, усаживаясь на свое место. Добавил многозначительно: – После вчерашнего…

– У меня перед полетом всегда норма, Георгий Михалыч, – отозвался Левшин.

– Тогда – поехали!

Гагарин засвистел шнурами, с ловкостью привязывая себя к командирскому креслу. Скомандовал:

– Пускай, Степаныч!

Левшин плавно отжал пусковой рычаг ходовых циклотронов.

Дрожь пронзила корпус. «Феллиган», словно застоявшийся в стойле жеребец, рвался на волю. Бьющаяся в циклотронах плазма искала выхода. По кораблю прокатился скрип и скрежет. Сами циклотроны работали бесшумно, но фюзеляж и оснастка отозвались на нарастание мощи внутри их тороидальных оболочек.

– Холодная тяга! – перекрывая грохот, сообщил механик.

Это означало, что пока Рубикон не перейден и старт можно отменить.

Гагарин взялся за рычаги управления, выкрикнул:

– Давай полную!

Грохот и дрожь слились в ровный гул.

До ушей капитана донеслось:

– Полная тяга на оси!

– Взлетаю! – отозвался князь.