Сокровище чародея

Когда учительская конференция закончилась, устроители объявили, что в качестве культурной программы для участников будет организована экскурсия по театральному музею. Проведет ее старейшая сотрудница театра, главная хранительница музея Розамунда Артуровна Антипасти.

Участники конференции не очень обрадовались, они уже спешили по домам, но многие все же остались, чтобы не обижать престарелую хранительницу.

Розамунда Артуровна, чопорная дама в седых буклях и в золоченом пенсне, то и дело спадающем с крупного носа, встретила гостей у входа в музей и начала хорошо поставленным голосом:

– В нашем музее вы сможете увидеть буквально всю историю отечественной оперетты, от ее рассвета до, не побоюсь этого слова, заката. А оперетта, дорогие зрители, – это высшее из искусств!

При этих словах пенсне слетело с носа Розамунды Артуровны. Ловким, отработанным жестом она поймала его, водрузила обратно на нос и продолжила:

– Я вижу в ваших глазах сомнение, но оно напрасно. Оперетта – это действительно высшее из искусств, потому что она объединяет их все! В оперетте есть и танец, и актерская игра, и, не побоюсь этого слова, вокал… – При этих словах она встала в театральную позу и пропела чуть надтреснутым голосом:

Помнишь ли ты,
Как счастье нам улыбалось?..
Помнишь ли ты
Наши мечты?
Пусть это был только сон —
Мне дорог он!

Она замолчала, сделала паузу, оглядев присутствующих с ожиданием, вздохнула и грустно, мечтательно проговорила:

– Как мне аплодировали! Ах, как мне аплодировали! Но не будем об этом… В первом зале нашей экспозиции вы видите экспонаты, рассказывающие о раннем этапе развития нашего театра и отечественной оперетты в целом…

Розамунда Артуровна провела посетителей по всем залам музея и остановилась перед последней дверью.

– А в этом помещении вы сможете увидеть удивительный экспонат, связанный с чрезвычайно необычным, я даже не побоюсь этого слова, – фантастическим эпизодом в истории театра. Основатель театра, граф Феликс Костров, меценат, был влюблен в актрису-француженку Софи Верден. Эта актриса исполняла в постановках театра все главные роли, даже когда уже не подходила для них по возрасту. Когда ей было за сорок, актриса скончалась от чахотки – так тогда называли туберкулез. Однако граф Костров не смог принять смерть возлюбленной и приказал изготовить ее восковую фигуру, как две капли воды похожую на покойную. Он наряжал ее в платья Софи Верден и проводил в обществе этой фигуры почти все свое время, катал ее в карете по улицам Петербурга и даже обсуждал с ней новые постановки. Так вот, сейчас вы увидите эту знаменитую восковую фигуру…

С этими словами Розамунда Артуровна театральным жестом распахнула дверь и чуть отступила в сторону, чтобы участники экскурсии могли беспрепятственно разглядеть уникальный экспонат… Однако посетители как-то странно отреагировали на увиденное. По их рядам пробежал ропот ужаса, кто-то вскрикнул, а одна особенно впечатлительная учительница литературы упала в обморок.

Тогда Розамунда Артуровна обернулась, чтобы увидеть, что же так испугало посетителей музея.

В кресле, как и прежде, сидела женщина. Только одета она была не в пышное платье позапрошлого века, а в современный деловой костюм и белую блузку. И темные волосы были подстрижены коротко, по-современному.

Кроме того, если на лице восковой актрисы было запечатлено жизнерадостное выражение, лицо этой женщины перекосило от ужаса, глаза выпучены, а чуть ниже подбородка торчала рукоять ножа. Блузка на груди была залита кровью.

Учителя, конечно, люди ко всему привычные. Так что кроме молоденькой учительницы, упавшей в обморок по недоразумению и от неожиданности, больше никто не собирался терять сознание. Попробуй-ка провести урок в каком-нибудь шестом «В», когда милые детки, взъерошенные и возбужденные, являются после физкультуры? Тут тебе никакой труп не страшен. Подумаешь покойница, сидит себе тихо и молчит, не приносит в школу живых мышей, не плюется в учительницу жеваной бумагой, не лупит соседа по голове портфелем и не мажет соседке стул клеем.

Тот самый усатый мужчина, Алкин хороший знакомый, гаркнул, чтобы все отошли в сторону, затем хорошенько встряхнул музейную даму, которая окаменела на месте, подобно пресловутой жене Лота, и собственноручно надел на нее пенсне.

– Говори, чего делать надо? – по-свойски спросил он.

– По… пожар… – пробормотала она.

– Какой пожар, тут убийство. Пожарных нам еще тут не хватало! Охрана есть в этой богадельне?

Прибежал пузатый охранник далеко не первой молодости и дрожащими руками принялся тыкать в кнопки телефона. Кое-кто из учителей сообразил, что приехавшая полиция задержит всех на неопределенный срок, и попытался улизнуть, но гардероб был закрыт, а сам гардеробщик куда-то испарился.

Алка не бегала со всеми туда-сюда, не ахала и не охала, а попыталась запомнить все, что видит, чтобы описать потом Надежде как можно подробнее.