Читаем Сокровище чаши полностью

Сокровище чаши

Его слова вызвали странную реакцию в моём организме – я вдруг стал сотрясаться от рыданий, из глаз моих хлынули слёзы, я ревел, как малыш, и не знал почему. Душа моя надрывалась в плаче, и, вместе с тем, мне было страшно неловко. Вот Великий человек пригласил меня для Беседы, а я, как ребенок, рыдаю… И почему? Не знаю.

Когда слёзы иссякли и рыдания уже не сотрясали меня, Римпоче ласково погладил меня по голове.

- Ты видел своё прошлое, малыш, и дух твой, зная это, оплакивал те дни. Это были дни больших страданий и лишений…

Я почти успокоился, стыдливо вытирая рукавом слёзы и сопли, старик Лама сидел как статуя, а Римпоче ласково смотрел на меня:

- Сейчас ты пойдёшь с наставником в ту же комнату и начнёшь тренироваться. Важно научиться не просто видеть, как зритель, но понимать внутренний смысл происходящего. Как изображение приносит смыслы глазу, так же понимание того, что происходит, каков смысл происходящего, должно родиться в душе: без этого понимания невозможно продвинуться далее.

Я был безмерно благодарен этому человеку за его сердечность и ласку, за его слова и, более всего, – за совет. Теперь я точно знал, что мне делать. Я страстно возжелал отблагодарить моего благодетеля за его хорошее ко мне отношение, а как это сделать, подсказал мне он сам – выполнять его наставления так, как если бы это были приказы самого Великого Ригдена, Владыки Шамбалы.

Я опять поклонился, посмотрел с призывом на старика Ламу, встал и, ещё раз поклонившись, пролепетал:

- О Благословенный, я сделаю всё, как ты сказал… И я буду очень стараться…

Слёзы опять выступили на моих глазах, но это были слезы благодарности, и никто не осудил бы меня за это проявление святых и чистых эмоций – в этом я был уверен.

Я снова замер, как истукан, и стоял так, пока старый Лама поднимался, отряхивал складки своей одежды, разворачивался и степенно шёл ко мне. Время текло медленно, как густой кисель. Всё казалось нереальным, странно плавным и неторопливым на фоне пролетающих молниями в моей голове мыслей и чувств.

Мы вышли в коридор. Только здесь я смог расслабиться. Радость, ликование наполняли мою грудь. Я мог служить Великому Римпоче! Что может быть прекраснее на свете?! Да я бы жизнь отдал, лишь бы ещё раз услышать хотя бы слово от Него! А тут – я могу выполнить Его Указ!!!

Старик еле шаркал, я же, не имея возможности подгонять его, чуть ли не приплясывал на месте от нетерпения - так желало всё моё существо исполнения Указа.

Мне показалось, что прошла вечность, прежде чем мы добрались до комнаты с Зеркалом Правды. Не дожидаясь указаний Ламы, я быстро установил странные стеклянные тазы и табуретки. Сел под кусок магнита (это был он) и приготовился смотреть и, главное, понимать, как сказал мне трижды Благословенный Римпоче.

Атлантида, очень давно

Той был не просто напуган – он был ошарашен происшедшим с ним .

Однако, хотя он мало знал, он почти никогда ничего не боялся, и этот факт сделал своё дело: мальчик и тут не особенно испугался, ведь не приученный бояться, в первую очередь, не будет биться в приступе страха. Ему скорее было интересно всё, что окружало его. Он лежал на нижней палубе этого парящего среди облаков даже не корабля, а целого трёхэтажного здания. Сеть не позволяла двигаться, но не мешала разглядывать обстановку. Правда, рассматривать было особенно нечего: всё, что ему было видно, - это ограждение, кусок неба (палуба была открытой) да огромный шаммар угрюмо-ужасающего вида.

Внешность пирата был устрашающа: в три раза выше малыша Тоя, ручищи как плуги, грудь пошире, чем у буйвола, огромная косматая голова – в общем, настоящее чудовище. Но чудовище неподвижное, а потому внушающее не ужас, а любопытство.

Амуниция проста: короткая юбка из стальных пластинок поверх платья, обычного для атлантов, нагрудный доспех, пояс с мечом и колчан с метательными дротиками. Ничего лишнего, но Той знал из рассказов мальчишек, что и с этим оружием шаммары были очень и очень опасны, а если учесть их ужасающую физическую силу, то становилось ясно, что из плена просто так не сбежать.

Той не знал, как далеко от его маленького села живут шаммары. Знал, что очень далеко, но насколько – не имел ни малейшего представления; он был просто мальчик, не видавший в жизни вообще ничего, кроме своей деревни и её жителей.

Летели так долго, что от перенесённого испытания Той уснул. А когда проснулся, солнце уже давно село, была ночь и они никуда не летели. Корабль стоял на месте, если можно так сказать о его висящем положении - «стоял». Воздушные корабли не приземлялись, то есть не касались земли, но висели над нею так долго, как это было нужно между полётами.

Пристанью для них служили балконы на вторых или даже третьих этажах зданий или плоские крыши домов, откуда ставили лестницы. Сейчас корабль определённо был пришвартован и не двигался. Значит, прилетели. Хорошо это или плохо - малыш не знал. Новое, неопределённое будущее раскрывалось перед ним, и чего от него ждать, он тоже не знал.