Сокровище Черного моря

Уже смеркалось, когда она, наскоро пообедав, возвратилась на станцию. Отпустив лаборантов, она села за обработку анализов. Но ей не сиделось на месте. В ней бурлила радость осуществленной мечты. Теперь уж не оставалось сомнений, что она подсказала Калашнику правильный путь. Теперь — только бы все шло благополучно до приезда Смолина!

Ольга прошла через галерею вниз. Вид массивного замка на дверях аквариальной несколько успокоил ее. Между ее дежурной комнатой и аквариальной проходил небольшой коридор и их двери были расположены одна против другой. В случае чего, ей стоит только открыть свою дверь и убедиться в целости замка на двери аквариальной.

В своей комнатушке она постелила кровать и подошла к окну. За стеклами выл и грохотал ветер. Море шумело. Ольга долго всматривалась в ночную мглу, держась за железную решетку, вделанную в оконной раме. Сквозь мрак чуть светилось ожерелье далеких огней — фонари на плотине электростанции.

Ольга завесила окно газетой. Села на стол, свесив ноги, задумалась было, но сейчас же соскочила, чтобы еще раз осмотреть здание.

Ольга поднялась на галерею и прошла по всем комнатам. В своей лаборатории она зажгла лампу на столе, рассеянно сложила и убрала в ящик тетради с записями. Безотчетная тревога, рассеянная поездкой в Сайда-губу, вернулась с новой силой. Она заперла ящик в столе, чего раньше никогда не делала, и сунула ключ в карман.

Еще раз осмотрев все комнаты, Ольга медленно спустилась вниз. Закрыла лампу газетой, чтобы свет не бил в глаза, и легла, не раздеваясь, только сняв ботинки. Долго лежала она с открытыми глазами. Смутное беспокойство шевелилось неясными, расплывающимися образами и незаметно перешло в тревожное, тяжелое забытье.

…Пробуждение было внезапным. Словно ей на грудь раз за разом бросили какой-то тяжелый груз, придавивший ее к постели. Последняя тяжесть упала на нее с потрясающим грохотом, от которого она очнулась с бьющимся сердцем. Грохот медленно утихал за окном, как далекий гром. Стекла в окне еще дребезжали.

Ольга окинула взглядом комнату, все еще не понимая, в чем дело. Она соскочила с кровати и подбежала к окну. Сердце ее замерло: там, где раньше сияли огни электростанции, теперь была мрачная чернота. Ветер выл и свистел, потрясая окно. И ничего больше не было слышно.

— Надо бежать на помощь! — вслух сказала Ольга, чувствуя, как от ужаса холодеют ее руки и ноги.

Она надела ботинки, путаясь негнущимися пальцами в шнурках. Сняла с петли крючок, толкнула дверь… Дверь не поддавалась. Ольга толкнула сильнее… Дверь даже не шевельнулась. Уже похолодевшие ноги ее начали подкашиваться.

— Дверь на засове! — прошептала она побелевшими губами.

Глава 47. ТРЕВОЖНАЯ НОЧЬ

Самолет прибыл в Симферополь с опозданием на два часа. Мелькнуло белое здание аэропорта. Открылась дверь, и в полумрак кабины ворвались потоки дрожащего, горячего света, в котором клубилась тонкая пыль.

Переминаясь с ноги на ногу, Ланин бессознательно нажимал на идущих впереди медленно продвигавшихся к выходу пассажиров. На сердце у него было неспокойно. Он был убежден, что его вызов связан с какими-то неудачами в работе Смолина, потребовавшими срочной помощи. Нужно было как можно скорее добраться до Севастополя. Как только автобус, доставивший пассажиров в город, развернулся у здания центральной гостиницы, Ланин бросился в транспортное бюро. Все автобусы на Севастополь отправлялись утром после прихода поездов. Такси для поездки в Севастополь можно было получить не раньше полуночи. Ланин побежал на телеграф.

Брызгая чернилами и царапая пером, он написал на бланке текст:

"Севастопольская биологическая станция Смолину. Прибыл Симферополь жду ваших указаний центральной гостинице Ланин".

Четыре часа прошло в томительном ожидании. Поздно вечером, уже после заката, Ланину удалось получить место в попутном автобусе, который отправлялся в один из балаклавских санаториев, чтобы привезти к утреннему поезду закончивших свой отдых курортников.

Шофер недовольно посмотрел на измученное лицо Ланина, видимо, не одобряя, что ему ночью навязали пассажира, да еще с такой диковатой внешностью. И в самом деле, вид у Ланина был подозрительный: дремучая черная борода, сросшиеся на переносице брови, обветренное запыленное лицо. Ланин положил на сиденье рядом с шофером свой портфель и сейчас же выскочил из кабины.

— Я сейчас. Прошу вас. Одну минуточку! — обратился он к шоферу.

— Ладно, ладно. Через пять минут отправляюсь. Не поспеете — портфель ваш на крылечко положу.

Ланин ворвался в вестибюль гостиницы и подбежал к окошку почты.

— Панину… нет телеграммы? — умоляюще спросил он. — Только поскорее… уезжаю.

Он уже много раз справлялся о телеграмме, и девушка его заприметила. Улыбаясь, она порылась в пачке и протянула ему сложенный вчетверо листок. Ланин пробормотал: "Большое спасибо", и побежал к выходу.

Едва он уселся в кабину, как автобус рванулся с места. Ланин развернул телеграмму. Свет городских огней мелькал по неровно отпечатанным строчкам… С трудом разбирая, Ланин прочитал: