Сокровище «Черного принца»

Осторожно пролез через обломки и наткнулся на груду скелетов, валявшихся в беспорядке. Здесь все было затянуто, как густой кисеей, мелкими, блестящими ракушками и молюсками.

Резцов осторожно, все время требуя сигналом «потравки», двинулся к носу корабля. Он, опытный моряк, знал, что ценности всегда хранились в большой командирской каюте, которая обычно была на носу, под мостиком, где сосредоточивалось управление судном. К этой каюте он и шел, равнодушный ко всем подводным зрелищам. Он шагал через пушки, которые теперь стали зелеными от ржавчины, через груды кортиков и ружей, точно поспешно сброшенных командой перед гибелью судна.

Наконец он добрался до носовой части. Капитанская каюта была завалена обломками, которые приняли форму чудовищных, неведомых подводных зверей, замерших в момент бешеной схватки.

«Эге! Да здесь работы дня на три», — подумал Резцов, и двинулся обратно. Он решил поручить черную работу очистки входа в заветную каюту Незамаю. А когда все будет готово — он спустится сам и довершит дело.

Резцова подняли наверх. Он отдохнул и призвал к себе Незамая.

— Вот, братец… даю тебе работу. Внизу лежит корвет. В носовой части завал обломков — надо очистить вход. Это для американцев, значит… Будет награда сверх полученного.

И стал давать подробные инструкции.

Незамай внимательно выслушал и тут же стал облачаться в костюм водолаза.

Когда его спустили, Резцов сам сел у сигнальной веревки. Прошло добрых двадцать минут, когда Незамай дал сигнал:

«Тяни на верх!»

С водолаза сняли скафандр. Он был бледен, как полотно, и тяжело дышал. Около часа лежал на животе — приходил в себя. А потом встал, подошел к Резцову и доложил с добродушной улыбкой.

— Так что-все готово, ваше благородие! Очистил!

Резцов сделал удивленные глаза.

— Как? Все? Сразу?

— Так точно!

— Ну, брат, и медвежья у тебя сила,

Я думал, дня на три будет работы.

— Постарался, ваше благородие. Хоть трудненько было…

И, наклонившись ближе к Резцову, сказал пониженным голосом:

— Каюту прихлопнуло обломками — как заперло. Как вошел туда, увидел- три стальных сундука стоят. Зеленью покрылись…

Резцов похолодел.

— Ну? Дальше что?..

— Крепко заперты мудреными замками заморскими. Видно, казна лежит. Что будем делать с ними?

Резцов овладел собой и сухо приказал:

— Ладно. Там видно будет. А теперь не болтай. Молчи, как рыба.

И приказал сниматься с якоря. Пока вельбот снимался, Резцов угрюмо думал:

«Теперь придется ввести в дело этого болвана. Эх, прогадал — надо было самому заняться очисткой. Проклятая барская привычка чужими руками дело делать. Вот теперь изволь брать компаньона! Впрочем…»

Мозг Резцова усиленно заработал в поисках выхода из создавшегося положения. Он не заметил, как из-за утеса показалась лодка с тремя людьми, дала скрыться вельботу, остановилась на месте пуска водолаза и долго кружилась здесь, точно искала чего-то…

XIII. Незамай обработан

Вечером того же дня Резцов призвал к себе в комнату водолаза Незамая. крепко запер двери и сказал ему:

— Садись, друг. Мне надо с тобой серьезно поговорить.

Простодушный Незамай смутился.

— Что вы ваше благородие… мы постоим…

Резцов сильной рукой усадил Незамая на стул и заговорил раздельно и ясно, точно отрубая каждое слово:

— Теперь мы с тобой товарищи. Забудь о моем чине. Перед нами важное дело, которое можно сделать только вдвоем. Я наткнулся на то, что ищут американцы. Если сделаем чисто, большая будет нам награда. Но по команде этого объявить нельзя. Нагрянет севастопольское начальство, и тогда достанутся нам только рожки да ножки. Понял?

Незамай внимательно и напряженно слушал слова Резцова, и в его сердце росла тревога.

Он служил четыре года матросом во флоте, где царила неумолимая и жестокая дисциплина; два года был водолазом уже сверх срока, и теперь давно мечтал о том, чтобы уволиться и поселиться в своем селе, расположенном у гирл Днепра. Там ждала семья — отец, мать, братишки меньшие… Да еще ждала черноглазая дивчина Ганна, которая обещала быть его женой, когда он кончит службу и вернется домой. Бедность была дома; на водолазной службе можно было подработать побольше и принести домой. Желанья его были скромны — скопить сотни две-три рублей. А тут вдруг большая награда, да дело-то опасное. Как бы под суд не попасть? Тогда-прощай дом, прощай Ганна — закатают в Сибирь, если еще под расстрел не подведут. Барину хорошо, он вывернется, а матросу — крышка!

Незамай опустил глаза и молчал.

— Что же ты молчишь? — уже нетерпеливо воскликнул Резцов. — Понимаешь в чем дело?

Незамай с усилием заговорил:

— Понимаю, ваше благородие… Да… боюсь…

Резцов сдержал усилием воли волну бешенства, подступавшую к горлу, и заговорил-опять спокойно:

— Во-первых, брось всякие эти «благородия». Забудь, что я твой начальник. Говорю тебе — мы товарищи, Во-вторых, если боишься, значит, не понял. — И Резцов вдруг переменил тон, с деланным весельем ударил по плечу Незамая, достал из буфета бутылку коньяку, налил два стакана и один из них поднес матросу.

— Выпьем, брат! Легче будет говорить!

И чокнулся с водолазом.