Сокровище «Черного принца»

Американцы вежливо улыбались и заявили, что их интересует в настоящее время Балаклавская бухта и прилегающий рейд. На водолазную команду согласились, а когда приехали на место, то оказалось, что из Англии прибыло два специальных парохода и своя водолазная команда. А русскую просили «пока подождать»…

Командир водолазной команды, морской офицер Хохлов, который значительно больше любил исследовать крымские кафе-шантаны, чем морское дно, оставил команду на помощника. И на прощанье сказал ему:

— Вы, дорогой мой, того, — оставайтесь стеречь американцев, а я поеду по делам службы в Ялту.

Помощник Резцов козырнул начальству и сказал:

— Слушаю-с!

А про себя подумал:

«Знаем мы твои «дела службы», — они в шелковых чулках ногами дрыгают»…

Был он человек завистливый, жадный и решительный, но скрытный.

Теперь он каждый день смотрел на эти изыскания издалека и терзался мыслью, что американцы что-нибудь ценное со дна выгребут. И пройдет это мимо него, мимо жадного резцовского рта. Он давно мечтал разбогатеть как-нибудь этак экстренно, чтобы бросить беспокойную службу и пожить широко.

Шагая домой, Резцов продолжал думать:

«Хоть тресну, а дознаюсь, чего ищут проклятые американцы!»

И вдруг мелькнула у него мысль:

«А ведь, надо мне поговорить с дедушкой Прониным. Ему восьмой десяток пошел, он многое помнит. Эта старая морская крыса должна очень много знать! Обязательно поговорю!»

И приняв это решение, Резцов зашагал быстрее, хотя жгучее солнце так и палило своими лучами в этот полуденный час

III. Дедушка знает многое, да не все говорит

Маленький домик дедушки Пронина стоял почти рядом с тем помещением, где расположилась водолазная команда.

Был он, собственно, лаже не дедушка, а прадедушка. У старшей его внучки был уже маленький ребенок. Жил старина в Балаклаве со времен очаковских, и покоренья Крыма. В севастопольскую кампанию был морским канониром, много потом всяких должностей прошел по морскому делу. А теперь благодушествовал на покое в своем домике, но все же в огороде копался. Крепкого дерева был старик.

Резцов столовался в семье Прониных и даже слегка ухаживал за хорошенькой Варей, младшей из внучек почтенного ветерана.

Обедали здесь по старинному, в два часа. Глава дома, Степан Иванович Пронин, по древности лет ел больше тюрю из редьки с квасом. Ел и похваливал:

— Самая настоящая еда — от нее человек долго живет!

Резцов решил поступить политично. После обеда он посидел с Варей; поболтал, пока старик отдыхал. И явился к нему в самый удобный момент, когда Степан Иванович выспался и по пыхивал в садике трубочкой.

Завязался разговор.

— Ты спрашиваешь, чего ищут американцы в рейде? — говорил Степан Иванович, пуская густую струю крепкого дыма сквозь белые усы.-

Известно, чего-денег. Человек всегда денег ищет. Потому жаден он и неразумен- Да…

Региов насторожился.

— Каких денег, Степан Иванович?

Старик усмехнулся.

— В нашем Балаклавском рейде, брат, много денег лежит. Клады огромаднейшие, на дне моря хранятся. Где ишут-то?

— От острова на восток. — с милю…

Ну, и вышли дураки. Не там ищут. В этом месте, действительно, погибло около тридцати кораблей. В пятьдесят четвертом году… Да не те…

Резцов так и загорелся от жадного нетерпения, и срывающимся голосом спросил:

— А где же, Степан Иванович?

Старик хитро прищурился и посмотрел на него все еще зоркими глазами:

— А тебе-то что, дружок? Ведь ты искать не собираешься?

Резнов съежился и побагровел.

— Да нет… — пробормотал он. -

Я так… из любопытства…

И, оправившись, заговорил смелее.

— Я все собираюсь, дедушка, вас просить рассказать мне про севастопольскую кампанию. Если вас не затруднит, конечно; вы ведь все помните…

Дедушка- тихо засмеялся.

— Да, память еще не отшибло пока. Даже лучше помню, что было пятьдесят лет назад, чем недавно… Если любопытно — послушай; расскажу, пожалуй, что было в пятьдесят четвертом. Страшный был этот год. Ну, а один день — второе ноября — ТОТ всех страшнее был. Восьмой десяток около Черного моря живу, чай, лет сорок, поди, плавал по нем, а. такого шторма не запомню. Гневное наше море по осени и к зиме, а тут уже такое было, что сверх всякой меры хватило.

Дедушка Пронин раскурил трубку и. продолжал:

— В те поры я был на морской службе канониром при береговой батарее. Служба тогда, при Николае первом, была лютая-по двадцать пять лет сроком. Моей служба шел год седьмой, и попался в севастопольскую кампанию. Сильной рукой шел на нас неприятель- англичанин, француз, итальянец, турок — навалился силой. Для десанту пригнали четыреста судов. Сначала высалили шестьдесят пять тысяч войска, обошли Севастополь с востока, А тут, слышим, еще десант привезли на двухстах судах паровых. И вытянулись в кильватерную колонну вдоль всего берега, от Качи до Балаклавы. Наша батарея стойла у Карантинной бухты, и была у нас неприятельская эскадра, под обстрелом.