Сокровище чернокнижника

Со словами: «Неси ты, а то я испачкаюсь» – Ромка отдал свое приобретение сестре, а сам забежал в небольшой магазин и купил большой черный пакет. Лешка с удивлением смотрела на его приготовления и молча ждала, что ее брат станет делать дальше. Потому что знала по опыту: спрашивай не спрашивай, все равно не скажет, пока не сочтет нужным.

«Пломба» на сей раз оказалась на месте.

– Не приходил еще, – отпирая дверь, удовлетворенно отметил Ромка. – Это хорошо. А когда придет, его тут будет ждать классный сюрпризик.

Кошка встретила Лешку как родную. Она потерлась о ее ноги и понеслась к своей новой миске. Лешка спустила воду в унитазе – умная кошка все свои дела делала, как человек, – насыпала в миску очередную горсть сухого корма, в небольшое блюдечко налила молока и поставила рядом.

– Пей, Киса, – ласково сказала она и уселась на стул.

Кошка погрызла сухие комочки, розовым язычком полакала немного молока, а потом с урчанием вскочила к Лешке на колени. Взяв ее на руки, Лешка встала. Кошка не вырывалась. Она потянулась и холодным влажным носиком коснулась Лешкиной щеки. Вместе с кошкой Лешка подошла к брату. Две пары глаз: ярко-голубые и круглые желтые с интересом принялись наблюдать за его странными действиями.

А Ромка разрезал с двух сторон приобретенный в магазине черный пакет и развернул его во всю ширь. Получилась большая пленка. Он расстелил ее у порога, открыл свою банку с мазутом и аккуратно полил пленку липкой черной жидкостью.

– Смотри не наступи, – предупредил он сестру.

– А он, думаешь, наступит? – тут же разгадала Лешка хитрый замысел своего брата.

– Надеюсь, – радостно потер руки Ромка. – Особенно если придет, когда стемнеет. А кроссовки от мазута потом поди отмой. Даже если очень постараться, все равно пятна останутся. Особенно на подошве, смотри, какая она светлая и ребристая. – Он задрал ногу вверх. – А рисунок, глянь-ка, из букв состоит. Вот, читай: «DKNY». Класс! Не выбросит же он такую красоту. А если выбросит, то тоже все станет ясно.

Выйдя на лестничную клетку, Ромка подошел к электросчетчику и вырубил в квартире свет.

– Чтобы он лужу не заметил, если придет вечером.

– Теперь кошкино молоко в холодильнике прокиснет, – огорчилась Лешка и вернулась в комнату. – Тогда я ей побольше налью. И рыбу всю отдам, пусть ест, сколько хочет.

– Подумаешь, молоко! Тут драгоценности на кону. А молоко мы ей завтра новое купим. Ой, а в люстру-то мы еще не заглядывали. Интересно, он догадался это сделать? – Ромка влез на стул и, громко чихая от поднявшейся пыли, стал шарить рукой в плафонах старенькой пластмассовой люстры.

Лешка походила по комнатам, снова заглянула во все шкафы, заглянула за батареи и села в кресло. Кошка тотчас же вскочила к ней на колени и свернулась калачиком.

А Ромка уже слезал со стула.

– В люстре ничего нет, – вытирая о джинсы руки, сообщил он. – Но пыли много, значит, ничего и не было, то есть в люстру эту никто не лазил. Ладно, поехали в школу.

Лешка сняла кошку с коленей, и та недовольно замяукала.

– Вот так всегда бывает, – не преминул отметить брат. – Знаешь закон кошачьей безысходности?

Лешка покачала головой:

– Не помню.

– «Как только кошка растянулась и начала засыпать на ваших коленях, вам срочно понадобилось встать и идти».

– Это правда, – вздохнула девочка, а кошка недовольно зыркнула на Ромку желтыми глазами, словно поняла, о ком идет речь.

– Се ля ви, Киса, – наклонился к ней Ромка, а затем бодро направился к двери и тут же одной ногой вляпался в творение собственных рук – липкую черную лужу, причем в самую ее середину.

– Вот блин! – с ужасом вскричал он и захныкал: – Что ж теперь делать-то?

– Это называется: не лей другому лужу, сам в нее попадешь, – не смогла сдержать улыбки сестра. – Ладно, давай я тебе помогу.

Ромка ухватился за притолоку и, застыв на одной ноге, как цапля на болоте, посмотрел на нее жалобными глазами.

– Это ничем не вытрется. И следов здесь нельзя оставлять, а то мы их перепутаем с теми, которые оставит наш «искатель», – он прямо-таки стонал от горя.

Допрыгнув на одной ноге до кухни, Ромка нашел там старые тряпки. Одной он кое-как обтер свою пострадавшую кроссовку, другой, белой и чистой, обернул ногу. А на тряпку, чтобы она лучше держалась, надел полиэтиленовый пакет, запихнув его края внутрь кроссовки. Издали могло показаться, что его нога упакована в толстенный гипс.

Кое-как прицепив к двери очередную «пломбу», Ромка, хромая, поплелся вниз. На улице, оглядевшись, он указал на хозяйственный магазин и приказал сестре сгонять за растворителем.

Лешка убежала, а Ромка в ожидании ее отошел в сторонку и примостился на невысокий парапет, окружавший высокое здание с огромными окнами.

– Рома, что с тобой? – услышал он вдруг знакомый и крайне испуганный голос.

Ромка с досадой обернулся. Так и есть, опять он, Антон Матвеевич, собственной персоной. Видно, он живет где-то в этом районе, иначе они не встречались бы с ним на каждом шагу.