Сокровище Чингисхана

— Монастырь Булангийн, доложу я вам, — это не популяр­ный курорт. — Водитель усмехнулся и посмотрел на Питта и Джордино в прямоугольное зеркало, висевшее над солнцеза­щитным щитком. — А вы, я так понимаю, по Гоби на лошадях путешествуете? От какой-то туристической фирмы?

— Можно и так сказать, — ответил Питт кивая. — Правда, слава Богу, часть, включающая в себя катание на лошадях, в нашей туристической программе уже закончена. Все, попуте­шествовали. Возвращаемся в Улан-Батор.

— О, нет проблем. Завтра в монастырь из Улан-Батора дол­жен прибыть грузовик с продуктами. Если вашей душе не пре­тит провести ночку в обществе высокодуховных немногослов­ных монахов, любителей побить в барабаны и повращать сво­ими трещотками, то завтра утром уже будете на пути в Улан- Батор.

— Замечательно, — ответил Питт, подпрыгивая на рытви­не вместе с автобусом. Он улыбнулся, заметив, что такса, под­скочив в воздух и опустившись на сиденья, даже глаз не от­крыла.

— А можно поинтересоваться, чем вы-то здесь занимае­тесь? — обратился к водителю Джордино.

—  Да почему же нет. Я помогаю одному частному амери­канскому археологическому фонду, который, в свою очередь, помогает возрождать буддийские монастыри. До большевист­ского переворота девятьсот двадцать первого года в Монголии насчитывалось свыше семисот монастырей. Почти все они были разграблены и сожжены в девятьсот тридцатых, в ходе развя­занной правительством антирелигиозной кампании. Тысячи монахов подверглись гонениям, многих расстреляли, некото­рых даже сослали в сибирские лагеря. Кто-то так и погиб там, но кто-то и уцелел. Оставшихся в живых заставили отречься от своих религиозных убеждений. Правда, многие продолжали верить и совершать богослужения, но тайно.

—  Должно быть, нелегко им возводить святилища и рели­гиозные сооружения, выискивать книги, предметы культа. На­верное, многое приходится писать и делать заново.

—  К счастью, монахи успели закопать древние тексты и предметы культа. Даже монастырские сокровища умудрились припрятать в горах. Они же неглупые — предполагали, чем для них обернется революция. Вот и позаботились о сохранении наиболее ценных предметов. Верили, что все вернется. Так и случилось. Монастырей открывается множество, и каждый день туда приносят старинные предметы. Люди довольны действи­ями правительства, осудившего прошлые антирелигиозные дей­ствия и разрешившего отправлять обряды открыто. В общем, религия постепенно возвращается в Монголию.

—  А каким образом вы влились в широкие массы пустын­ников — водителей школьных автобусов? — улыбнулся Джор­дино.

Водитель рассмеялся.

—  Ну, я не совсем водитель. Группа, в которой я работаю, состоит не только из археологов. Среди нас есть и плотники, и учителя, и историки, и математики. В соответствии с контрак­том мы обязаны не только восстанавливать монастыри, но и строить школы и давать местным детишкам кое-какие знания. Кочевая жизнь вносит, конечно, свои коррективы. Они сего­дня здесь, завтра там. То есть школ нужно много. Систематиче­ское образование получают очень немногие, сами понимаете. Мы учим ребят читать, писать, монгольскому и английскому язы­кам, даем начальные знания а вместе с ними шанс на лучшую жизнь. Вот, например, ваш друг Нойон. Уже три языка знает, в математике неплохо разбирается. Дать ему возможность продол­жить образование — и вполне может стать хоть инженером, хоть врачом. Очень смышленый парень, большие надежды подает. Вот в этом и состоит наша главная задача — вытянуть ребят из бедности.

Автобус, скрипя, перевалил через невысокий горный хре­бет и спустился в узкую долину, в центре которой открывалась удивительной красоты поляна. Поросшая густой зеленой тра­вой и усеянная пурпурными кустами, она скрашивала унылое однообразие пустыни. Питт обратил внимание на несколько маленьких каменных зданий посреди густорастущих кустов, а рядом с ними — полдюжины простеньких юрт. Чуть поодаль находился загон, где лежали и ходили верблюды и козы, у ок­раины селения стояло несколько внедорожников.

— Монастырь Булангийн, — возвестил водитель. — Оби­тель с двенадцатью монахами, одним ламой и семнадцатью вер­блюдами, к которым иногда присоединяются один-два изго­лодавшихся добровольца из Соединенных Штатов и прочей Америки. Он въехал на избитую колею и подвел автобус к од­ной из юрт.

— А вот и школа, — сказал водитель Питту и Джордино, наблюдавшим, как дети выпрыгивают из автобуса.

Нойон, пробегая мимо них, махнул рукой и устремился к двери.

— Боюсь, я должен вас покинуть, — сообщил водитель, ког­да дети убежали. — У меня скоро начинается урок географии. А вы, ребята, отправляйтесь к большому зданию с драконом на свесе крыши и там найдите ламу Сантанаи. Он говорит по-анг­лийски и охотно приютит вас до утра.

— Тебя можно будет увидеть попозже?

— Скорее всего нет. Мне еще нужно детей по домам разво­зить. И потом, я обещал в одну деревушку заехать, поболтать с жителями о западных демократиях. Так что давайте прощать­ся. В любом случае я рад был встретиться с вами. Приятного ночлега.