Сокровище Чингисхана

—  Наш катамаран? Жив еще?! —удивленно воскликнул Дирк.

Внимательно осмотрев катамаран, Саммер хмуро заметила:

—  А что здесь делает моя доска для серфинга?

Далгрен с Дирком молчали, внутренне давясь от смеха. Сам­мер перевела взгляд на алюминиевую конструкцию, обратила внимание на расплющенную, сильно поцарапанную доску Дир­ка и удивленно спросила брата:

—  А с твоей доской что произошло?

—  Сестрица, я тебе все потом расскажу. Долгая история, — ответил Дирк, пожимая плечами.

51

Стрелки часов остановились. Или по крайней мере так казалось Терезе. Она понимала, что постоянные взгляды на богато украшенный циферблат, висевший на стене в рабочем кабинете Боржина, лишь замедляют ее собственные движения. Ожидание второй попытки побега заставляло ее нервничать, и Терезе пришлось усилием воли заставить себя оторваться от ча­сов, по крайней мере принять сосредоточенный вид и склонить­ся надлежащим перед ней геологическим отчетом.

Заканчивались вторые сутки их напряженного сидения вза­перти в рабочем кабинете. Трудились они до поздней ночи, от­рываясь эпизодически только для того, чтобы перекусить. Их похитители не знали, что анализ материалов, полученных с бу­ровых скважин, Тереза и Уоффорд закончили еще несколько часов назад. Они имитировали деятельность в надежде увидеть вечером не нескольких стражников, а одного. Как это случи­лось вчера. Второй стражник, обычно стоявший на часах возле их двери, куда-то исчез после обеда, а в его отсутствие шансы на побег и спасение у них существенно возрастали.

Тереза поглядела на Уоффорда, рассматривавшего данные о преобразовании с почти детской радостью. Глаза его горели, он восхищался четкостью линий и детальностью отображения, полученного с помощью технологии, изобретенной фон Вах­тером. Поглощенный работой, он анализировал профили с фантастической быстротой. Тереза завидовала его спокойствию. Хотела бы она изгнать из головы страх так же легко, как, ей каза­лось, это сделал Уоффорд.

Стрелки часов переползали через девятку, когда в кабинет вошла Татьяна, одетая в темные слаксы и легкий тонкий шер­стяной свитер им в тон. Ее длинные волосы были аккуратно причесаны, на шее висел великолепный золотой амулет. Одна­ко, как заметил Уоффорд, привлекательная внешность и эле­гантная одежда не могли скрыть ее истинную сущность — хо­лод и безразличие души.

— Вы закончили анализ? — без обиняков спросила она.

— Нет, — ответил Уоффорд. — Полученные дополнитель­ные профили несколько меняют наши первоначальные выво­ды. Для оптимизации перспектив бурения нам нужно сделать необходимые поправки.

— Сколько времени они займут?

Уоффорд глубоко зевнул для большего эффекта безразличия.

— Часа три-четыре, наверное. Примерно так.

Татьяна поглядела на часы.

— Тогда займетесь этим завтра с утра, а к обеду, полагаю, закончите и проинформируете моего брата о полученных ре­зультатах.

—  Нас отвезут в Улан-Батор после обеда? — спросила Те­реза.

—  Конечно, — ответила Татьяна с тонкой улыбкой, в кото­рой явственно сквозила неискренность.

Повернувшись к ним спиной, она отдала короткий приказ стоявшему в двери охраннику, и тот скрылся в коридоре. Тере­за и Уоффорд сделали вид, будто раскладывают отчеты по со­ответствующим папкам. Действия их были неторопливыми. Они тянули время как могли, понимая — их самый лучший, самый верный шанс бежать заключается в том, чтобы на неко­торое время остаться одним, невидимым страже.

Они оставались в комнате долго, но не настолько, чтобы вызвать подозрения, затем поднялись и направились к дверям. Уоффорд сунул под мышку несколько папок, собираясь взять их с собой, но охранник, ткнув в них пальцем, замотал голо­вой. Положив папки на стол, Уоффорд взялся за трость и, пре­увеличенно сильно прихрамывая, поплелся к выходу. За ним двигалась Тереза. Охранник шел последним, ни на шаг не от­ставая от них.

Пока они шагали вдоль длинного коридора, сердце Терезы бешено стучало. В здании было тихо, лампы светили вполси­лы, создавая впечатление, что дневная жизнь закончена и Тать­яна с Боржином удалились в свои комнаты в южном крыле. Пустоту нарушило появление коротконогого швейцара, вышедшего из боковой комнаты с бутылкой водки в руке. Он презри­тельно оглядел пленников и понесся к лестнице, которая вела вниз, в комнаты для прислуги.

Уоффорд для пущего эффекта постанывал, разыгрывая роль безобидного инвалида. В конце главного коридора он чуть за­держался, якобы потирая ногу, быстро скользнул взглядом по боковым переходам и, убедившись, что в них нет ни слуг, ни стражи, заковылял дальше. Пересекая холл, подождал, пока они приблизятся к дверям своих комнат в северной части здания, и приступил к исполнению основного, самого драматического действия.