Сокровище для дракона (СИ)

Мне невероятно повезло, так как практически все точные науки шли по такому же развитию, что и в нашем мире, конечно было и то, в чем мы значительно обгоняли или наоборот невероятно отставали, но общая картина была более чем ясной и нагонять мне приходилось не так много, как я опасалась в самом начале. А вот после всех уроков, за поздним ужином, мы с Бруно до хрипоты дискутировали на тему медицины. Удивительно, но анестезия у них была только магическая, и проводить серьезные операции могли лишь лекари, наделенные силой, и это очень странно, по тому как я на собственном опыте могла подтвердить существование здесь сильных анестезирующих или опиумных препаратов. Это невероятно расширяло практические возможности тех желающих быть лекарями, у кого магии были лишь крохи или не было вовсе. Кроме того, многие лекари-маги тратили огромное количество своего резерва именно на анестезию, и порой им не хватало сил на что-то другое — стимуляцию мозга, предотвращения большой кровопотери, ускоренную регенерации и прочее.

Этот вопрос очень взволновал Бруно: как-то за бокалом вайна, он поведал мне свою историю, и честно говоря я была обескуражена. В то время, когда на свет должен был появиться Себастьян, Ардуано был лучшим, не смотря на молодость, лекарем-акушером в Ориуме и априори роды Цессы были доверены ему. Когда, после двух суток безуспешных схваток, Сабина Виверн все-таки родила наследника, состояние и малыша, и его матери были критическими. Лекарь, потратив весь накопленный резерв сил заплатил за их здоровье своей внутренней энергией, отдав десятки лет молодости и значительно сократив свою жизнь. Он просто не мог поступить по-другому. Именно возможность использовать стимулирующие средства для введения пациента в бессознательность было бы одновременно и гениальным и простейшим решением. Ведь теперь не сложные операции смогли бы проводить даже не маги, а со временем, накопленным опытом, правильно подобранной дозой и самим препаратом и более сложные. Так же его повергла в шок простейшая для нас операция — кесарево сечение. Я очень подробно и схематично описала её. Чем невероятно воодушевила и озадачила мужчину.

В Ориуме отсутствовало понятия термометра для измерения температуры людей, хотя в промышленности же, они широко использовались. Врач, приложив ладонь говорил есть ли жар у пациента или нет, я же предложила Арду варианты измерительных приборов, благо у них так же, как и у нас присутствовал элемент периодической системы — ртуть. Его так увлекла эта идея, что он мучил меня несколько вечеров и в результате выжал из меня максимум того, что я могла вспомнить о строении и применении изобретения Габриэля Фаренгейта. Зато у них в принципе, в лекарской истории отсутствовали моровые поветрия: чума, оспа, холера, тиф, лепра — все эти без сомнения ужасные заболевания не затронули ни содружество стран Кватры, ни другие государства Твердыни, а ведь именно эпидемии моего мира, послужили катализатором к многочисленным открытиям в области медицины.

Уны бежали друг за другом, изнурительные занятия, уроки танцев, прогулки к бухте, вечерние беседы, я была почти счастлива здесь, в доме этого удивительного человека. Его страстью была медицина, реформы и преобразования, но при отце Себастьяна все его новаторские предложения ложились в долгий ящик и ни одно, ни одно предложение не было рассмотрено. Именно поэтому, после десяти талей безуспешных попыток что-то изменить в современной медицине, он отошёл от дел, покинув пост министра здравоохранения и писал научные изыскания в стол, просто для своего удовольствия.

В университет я решила отправиться заранее, мне хотелось осмотреться на новом месте, посетить банк, погулять по городу, в котором я еще никогда не была, и когда пришло время расставаться с Арду, я поняла, что этот человек стал мне родным. Экипаж уже ожидал меня и я, подавшись порыву крепко обняла мужчину:

— Бруно, — обратилась я к нему, утирая непрошенные слезы расставания, — я благодарю вас за все, что вы для меня сделали. Для меня было огромной честью познакомиться с вами, и я буду гордиться этим до конца своих дней, — несмотря на то, что прощание получилось слишком претенциозным, мои слова шли от самого сердца, и лекарь понял это.

— Ты слишком быстро вычеркиваешь меня из своей жизни, Тьяна, — засмеялся он, — я буду вести два профилирующих предмета в Университете в следующем семестре. Я заикнулся об этом ректору Дирту и он вцепился в меня словно клещ, так что мы еще с тобой увидимся. И поблажек не жди, племяшка, — он щелкнул меня по носу, развернул к карете и пожелал хорошей дороги.