Сокровище Голубых гор

— Боже вас сохрани! — горячо возразил Ульоа. — Это было бы непоправимой глупостью с нашей стороны. По всей очевидности, негодяй задался целью в одиночку овладеть сокровищем. Для вида он, быть может, и согласится на такое предложение, чтобы с нашей помощью скорее отыскать клад, а потом, когда мы больше не будем ему нужны, он не постесняется избавиться от нас, то есть отправить на тот свет.

— Что же в таком случае нам делать, дон Хосе? — с отчаянием проговорил молодой человек. — Вон опять стала осыпаться земля. Еще немного, и мы…

— Прежде всего нам необходимо закончить то дело, которое было прервано переговорами с этим нахалом, — заявил Ульоа. — Сначала выберемся из этой ловушки, а потом обстоятельства сами подскажут нам дальнейший образ действий… Давайте опять помогать нашим неутомимым друзьям. Смотрите, вон они продолжают свое дело.

Дикари действительно продолжали прокапывать боковую галерею и уж прорыли, по их соображениям, не менее половины. Работа пошла вдвое быстрее, когда к ним опять присоединились Ульоа и Бельграно. Как только вода из пролива стала заливать пещеру, новая галерея была уже готова и могла вместить всех осажденных. Сверху больше не доносилось никаких звуков; казалось, находившиеся там люди удалились.

— Как бы нам не задохнуться! Воздуху здесь слишком мало, — высказал Ульоа свое опасение дикарям.

— Не беспокойся, вождь, мы скоро будем на воле, — утешали его те.

— Почему вы так думаете?

— По виду корней… Еще немного покопать — и мы выйдем отсюда.

Напрягая все силы, Ульоа и его молодой спутник старались не отставать от неутомимо работавших канаков. Мина, видя, что вокруг все спокойно, поставила к стене карабин, который все это время не выпускала из рук, и стала помогать в работе мужчинам, убирая срубленные корни деревьев.

Галерея все время шла под довольно высокими сводами нависших сверху корней. Между ними кое-где виднелись небольшие просветы, сквозь которые проникал воздух. Это были или отверстия нор каких-нибудь мелких животных, или же не успевшие еще затянуться илом промоины от проливных дождей.

Около полудня Математе с торжеством объявил:

— Сейчас будет готово!

— Что именно? — спросил Ульоа.

— А вон видишь там большой просвет? Это ход из дупла. Через него мы и выйдем наверх.

— Вылезайте, вылезайте скорее, голубчики! — послышался сверху тот же насмешливый голос. — Милости просим! С нетерпением поджидаем вас! Встретим как нельзя лучше. Ха-ха-ха!

Осажденные в безмолвном ужасе переглянулись.

— Значит, все наши труды пропали! — прошептал Ульоа, скрежеща зубами. — Догадались, мерзавцы, и все время следили за нами. Впрочем, и немудрено было догадаться: ведь мы так шумели при работе…

— Что же нам теперь делать, дон Хосе? — с отчаянием спросил Бельграно.

— А вот посоветуемся с нашими проводниками, — ответил Ульоа и, обратившись к Математе, начал было:

— Как ты думаешь…

— Я знаю, что нужно сделать, вождь! — с живостью прервал его дикарь. — Это только сейчас пришло мне на ум. Пусть сын нашего великого белого вождя даст мне его табу — это спасет нас.

Когда Ульоа перевел дону Педро предложение канака, молодой человек поспешно достал свой талисман и вручил его дикарю. Математе несколькими ловкими ударами топора перерубил последнюю преграду, отделявшую проход от дупла, влез в это дупло и, высунувшись из него, громко крикнул только одно слово, повторив его три раза:

— Табу! Табу! Табу!

— Какое там еще к черту табу?! — в бешенстве вскричал знакомый уже голос на испанском языке.

— Какое табу? — повторил на туземном наречии другой, твердый и сухой, голос.

— Табу великого белого вождя! — продолжал на местном наречии Математе. — Смотрите, люди племени нуку! Вы должны знать его табу.

И он высунул из дупла руку с куском коры, на котором были изображены птицы.

— Это дук-дук! — вдруг раздался целый хор голосов.

— Выходите безбоязненно все, и белые, и канаки! — крикнул сухой и твердый голос на местном гортанном наречии. — Мы не знали, что у вас есть дук-дук, иначе не пошли бы против вас.

— Можете смело выходить, — сказал Математе, вылезая из дупла, — теперь все нуку за нас.

— А тот белый, который ими предводительствует? — усомнился Ульоа.

— Нуку не станут больше ему повиноваться, и он теперь в наших руках, — уверенно проговорил дикарь.

Путешественники, а за ними и дикари поспешили выбраться через довольно широкое отверстие дупла на поверхность земли и очутились посредине лесной поляны перед двумя десятками вооруженных копьями и каменными топорами дикарей, предводительствуемых белым. Это был человек средних лет, высокого роста, с черной бородой и чисто разбойничьей физиономией, украшенной широким багровым рубцом на правой щеке. Рядом с ним стоял пожилой статный дикарь с властным взглядом и тяжелыми медными серьгами в ушах.

При появлении Ульоа с волшебным талисманом в руках туземец в серьгах что-то крикнул на своем языке толпе. Туземцы, побросав оружие, опустились на колени и с громкими криками принялись колотить себя кулаками в грудь и в голову: этим они приносили клятву в верности владельцу талисмана.