Сокровище господина Исаковица

Итак, две молодые женщины пошли в шведское консульство в Берлине и узнали там, что Швеция как раз выдала сто пятьдесят дополнительных транзитных виз для учеников фермеров. Причина, по мнению Рут, заключалась в том, что шведы хотели на случай войны обеспечить себе независимое существование и поэтому нуждались в дешевой рабочей силе. Впрочем, происхождение виз ее не волновало. Главным было выбраться из Германии. Поэтому она подала документы, и у нее все получилось. Им выдали паспорта и визы, означавшие, что все члены кибуца – если они будут хорошо себя вести и избегать политических высказываний – получали право в течение двух лет работать в провинции Сконе.

Закончив все дела, Рут и Хенни вернулись обратно в Хайльбронн и стали ждать, когда их мужей выпустят из лагеря. Ожидание оказалось долгим и нервным. Первого из мужчин выпустили только более пяти недель спустя.

— Выглядели они кошмарно, – рассказывала Рут. – От них противно пахло дезинфицирующими средствами, и головы у всех были обриты налысо. Но мы очень обрадовались их возвращению. Первого освобожденного мы ни на минуту не оставляли в одиночестве. А когда он рассказал, что им довелось пережить, мы еще больше обрадовались визам в Швецию.

В течение последующих двух недель выпустили остальных двенадцать человек. Мой дедушка с братом вышли из лагеря 27 декабря. У них были отморожены пальцы на ногах, а нацисты не выпускали узников с обморожениями (поскольку это могло создать им дурную славу).

— Мы их обманули, – рассказывал Хайнц на одном из семейных ужинов. – Мы делали друг другу теплые и холодные ванночки до тех пор, пока обморожения не стали невидны. Тогда нас выпустили.

По выходе из Дахау братьям пришлось быстро покинуть страну. Они успели только попрощаться с отцом в Бреслау и сразу, вместе с Рут и несколькими другими членами кибуца, сели на поезд, идущий в портовый город Засниц. Брать с собой почти ничего не разрешалось, только сумку с одеждой и десять марок. Остальное конфисковало немецкое государство. Но это особой роли не играло. Главное – им вскоре предстояло добраться до моря, взойти на борт и покинуть Германию.

* * *

Мы с Лео стоим у того же моря, чуть более двухсот километров восточнее, и смотрим в ту же сторону, куда в ту ночь смотрели наши родственники. В направлении страны, которой предстояло стать их убежищем, расположенной так далеко, что ее можно было считать концом света. Страны, где мы выросли и которая является нашим домом.

Еще немного покупавшись, мы переодеваемся и возвращаемся к отцу, который по–прежнему сидит, откинувшись на спинку стула, с надвинутой на глаза бейсболкой.

— Ага, – говорит он. – Наигрались? Значит, можем ехать?

15. Киндертранспорт

Мы покидаем пляж и возвращаемся к машине, чтобы продолжить путь в Гданьск. Некоторое время мы едем в тишине, затем Лео включает радио, и ему удается поймать довольно приятную классическую фортепьянную мелодию.

— Ее вполне мог бы исполнять твой папаша. Тебе это известно, Лео? – спрашивает отец.

— Возможно, если бы я немного поупражнялся, – отвечаю я. – Я давно не играл классику.

— В твоем возрасте он все время бренчал, – продолжает отец. – Самые разные вещи. У него выходило очень здорово.

— Ну, особым талантом я все же не отличался.

— Нет, ты играл отлично, – возражает отец, – и все благодаря тому, что мог ходить в муниципальную музыкальную школу. Мне бы тоже хотелось иметь такую возможность.

— Почему бы тебе не поучиться сейчас? – предлагаю я. – Ты ведь пенсионер, и у тебя полно времени.

— Времени‑то у меня как раз нет, – фыркнув в ответ на мое некомпетентное заявление, говорит отец. – У меня масса дел. Мне надо достраивать загородный дом, планировать наш переезд и еще гулять с собакой.

— И смотреть телевизор, – добавляю я.

— И это тоже, – соглашается отец. – И кстати, – продолжает он, опять обращаясь к Лео, – я пытался научиться игре на фортепиано. Я заказал брошюры, где объяснялось, как это делается. Но мне было очень трудно, и к тому же твой папаша смеялся над моими попытками.

— Неправда, – протестую я.

— Конечно, смеялся. Ты говорил, что у меня ничего не получается.

— Неужели?

— Ты даже не представляешь, как тебе повезло, что ты имел возможность учиться играть на инструменте, – говорит отец. – Я в детстве ни о чем так не мечтал. Но у нас не было пианино, и мне не на чем было упражняться. Я все время приставал к отцу, чтобы он его купил. Под конец отец сдался и сказал, что возьмет пианино напрокат, если я получу хорошие оценки.

— И ты получил пианино? – спрашивает Лео.

— Дело было так. Чтобы подстраховаться, я составил договор, где значилось, что отец обязуется раздобыть пианино, если я получу высший балл. Но он жутко рассердился и отказался подписывать, спросив, неужели я не доверяю его слову. Тогда я попросил маму расписаться за него.

— И тебе все удалось? – спрашивает Лео.

— Я зубрил изо всех сил и получил высший балл.

— А пианино нет, – вставляю я, поскольку уже слышал эту историю.