Сокровище Империи

Габлер закрыл текст и задумчиво уставился в пространство.

Эрик Янкер рассказывал о римском центурионе Гае Кассии и обо всех этих королях и императорах - владельцах чудесного Копья... Там, в норе грэндов на Карабинерной. Просвещал перед тем, как отправить его, Габлера, за грань бытия.

Мда-а... Такое не мог написать посторонний. Такое мог написать только сам Избавитель. А скорее всего, это была литературная выдумка. Нет, возможно, именно так похищение и произошло, но никуда этот Избавитель Копье Судьбы не швырял. Полиция погналась за ложной целью, а человек этот, забрав юнит, преспокойно удалился. Концовка явно рождена фантазией неизвестного автора. И автор этот отнюдь не жаловал Иисуса Христа.

А не так ли поступали и те, кто писал евангелия? Они ведь не присутствовали при распятии Христа. И чем руководствовались? Слухами? Габлер вновь, как и при последнем общении с Янкером, подумал о том, что этот кусок древнего железа вовсе не обладает какой-то чудодейственной силой. Слухи - не более того. Насколько Габлер помнил из истории, и Наполеон, и Гитлер в конечном счете потерпели крах. В случае с Наполеоном он был не уверен, но Гитлер-то точно проиграл в третьей, кажется, земной мировой войне.

Слухи, в которые верили... и верят. Верит Император Ромы Юниона.

А может, все-таки не слухи? Может, Копье действовало избирательно, по каким-то своим неведомым правилам?

Габлер в который раз едва не поежился. Все-таки вряд ли оно было пустышкой. Эрик ведь говорил, что Копье уже давно изучают.

"Это не простой кусок железа. Это некий объект с необъяснимыми пока свойствами. Он действительно каким-то образом влияет на развитие событий", - вот что говорил Эрик. А зачем ему было бы врать приговоренному к смерти?

Крису на миг захотелось вытащить Копье из нэпа, тихонько оставить здесь и уйти.

Но только на миг. Копье и ему должно было принести победу.

"Железный наконечник состоит из двух частей, скрепленных серебряной проволокой и стянутых золотой муфтой..."

Раздолбать обманку и взглянуть на него...

"Ага, вот прямо сейчас, - сказал он себе. - Сиди и не дергайся".

Но мысли его продолжали вертеться вокруг Копья, которым проткнули когда-то божественную плоть.

Божественная плоть... Бог, пославший собственного сына на смерть...

Крис усмехнулся: хорош папаша!

И вообще, если разобраться, ерунда какая-то получалась с этим распятием. По убеждениям христиан, бог создал первых людей, а потом, когда они согрешили, лишил их бессмертия. И вот через сколько-то там лет он надумал отрядить к землянам своего сына, чтобы люди своими руками убили его, и за это убийство очистились от старого греха. Очистились от греха путем убийства сына бога! Причем этот сын каким-то хитрым образом был и самим отцом, да еще и некой эфемерной субстанцией. Три в одном! Убийство, значит, не грех? Убийство бога! Или он, Габлер, что-то напутал с этой историей, или же сочиняли ее с глубокого похмелья - антикрэпа-то тогда не было...

Впрочем, распяли кого-то там на кресте или нет, но Копье Судьбы существовало. И сейчас лежало в нэпе у него, Криса Габлера, и знать-то никогда не знавшего о подробностях всех этих давних дел.

У него вновь возникло желание взглянуть на Копье, и вновь он одернул себя:

"Успокойся. Попивай кофе и жди, когда объявят посадку".

...И после пятой или шестой чашки кофе Габлер дождался. Прозвучало объявление, продублированное вспыхнувшей на табло надписью, и народ потянулся к зонам досмотра. И вот тут Крис наконец-то увидел Годзиллу. Щекам стало горячо, кулаки непроизвольно сжались. Да, умом Габлер понимал, что Юрий Гальс старался поспособствовать умерщвлению сослуживца не по своей воле, но сердцем... Сердце требовало немедленно подскочить к Годзилле и навсегда вырубить его ударом по затылку.

Разумеется, Крис подавил свой порыв. Дождался, когда Годзилла, пройдя контроль, исчезнет за дверью, ведущей к накопителям, посидел еще немного, а потом встал, снял арт-очки и покинул свое убежище.

Досмотр Габлер прошел без проблем, хотя и здорово волновался. Но все это было внутри, а внешне он выглядел совершенно спокойным. Обманка была надежной, и приборы таможенников ничего необычного не обнаружили.

Вновь нацепив арт-очки, файтер проехался по коридору на то и дело дергавшемся траволаторе и очутился в одном из накопителей. Народу тут было уже много, и Годзилла заметить его не мог - разве что если специально пялился на всех появлявшихся в этом круглом помещении. За стеклянной стеной виднелась цепочка обшарпанных басов, а дальше, до самого горизонта, простиралась равнина космодрома. Над ней ползли серые осенние облака, блокируя путь солнечному свету. Земное утро было невзрачным, каким-то вялым. Казалось, будь его воля, оно с удовольствием уступило бы место недавно прошедшей ночи.