Сокровище Империи

Серые скалы исчезли, перед глазами возникла ножка стола. Скула побаливала, сердце продолжало неистовствовать. Он перевернулся на спину и вместо неба увидел над собой белый потолок. Поспешно сел ‒ его качнуло ‒ и некоторое время непонимающе рассматривал живую картину на стене. Там было что-то переливчатое, струящееся, какие-то тошнотворно завивающиеся спирали, мельтешащие пятна и множество мигающих глаз... Он сглотнул, борясь с подступившей к горлу дурнотой, обернулся на всякий случай ‒ никакие чудовища его не преследовали ‒ и сфокусировал взгляд на фигуре, застывшей в трех шагах от него.

Фигура была что надо. Даже более чем. Стройная, длинноногая, с рыжими слегка вьющимися волосами до плеч, аппетитной грудью и прочим, тоже аппетитным... Совершенно голая фигура. Рыжеволосая держалась рукой за бок и болезненно кривилась.

‒ Ты кто? ‒ туповато и все еще хрипло спросил он, уже понимая, что на нем тоже нет никакой одежды.

‒ Конфетка без пальто, ‒ несколько раздраженно процедила девушка, продолжая потирать бок. ‒ Мозги от игрушек отшибло, что ли?

‒ Ладно, не злись, ‒ миролюбиво сказал он и огляделся, постепенно въезжая в реальность.

Прозрачный игровой шлем приткнулся у кресла на желтом с синими разводами ковре, устилающем пол просторной комнаты.

"Отель "Остров блаженных", семьсот второй номер", ‒ вспомнил он и возгордился собой.

После таких пьянок ‒ и помнить подобные детали?!

Доминировало в семьсот втором номере, безусловно, просторное ложе на высоких изогнутых золоченых лапах, занимающее чуть ли не четверть всей кубатуры. На него вполне можно было посадить патрульный крейсер Стафла,[2] и там осталось бы еще много свободного места. Судя по разбросанным подушкам и скомканным простыням, ложе активно использовалось, хоть и не для посадки космических кораблей, но и отнюдь не для сна. На полу рядом с ним вперемешку валялась мужская и женская одежда. Правда, темно-синий комбинезон с белыми буквами "МНР" ‒ легион "Минерва" ‒ на рукавах и золотым орлом-аквилой на груди все-таки лежал отдельно, на спинке кресла у окна. На прикроватном столике стояли полупустые бутылки в окружении всяких фруктов и разорванных блестящих упаковок с местными закусками. Два бокала лежали среди одежды. Еще одна бутылка, с длинным горлышком, почти полная, возвышалась посреди большого стола напротив окна. Живые картины растекались по всем стенам, и на их фоне не сразу можно было заметить панель тивишника, демонстрирующего какое-то шоу с фейерверками, прыгающей толпой и золотым дождем. Звук у тивишника был выключен.

‒ Ну и игрушка, однако... ‒ Он ошалело помотал тяжелой головой. ‒ Чистейший реал!

"Я чуть в штаны не наложил", ‒ хотел добавить он, но вспомнил, что штанов на нем нет.

Сейчас он чувствовал себя гораздо менее пьяным, чем совсем недавно, когда ему вдруг вздумалось позабавиться в псевдореальности. А до этого были другие забавы. Уже здесь, в семьсот втором. С рыжей "конфеткой без пальто". А где он ее взял на борт и вообще чем занимался до появления в этом номере, пока не припоминалось.

‒ Не злись, красавица, ‒ повторил он и подумал, что пока ему все-таки лучше посидеть на полу. Не делать резких движений. ‒ И где ж это я тебя подцепил, такую красоту... заводную? ‒ Тело, оказывается, не забыло, что они недавно здесь вытворяли.

‒ Ты тоже хорош! ‒ хошка[3] фыркнула, уже беззлобно, и наконец оставила в покое свой бок.

‒ Чего не отнять, того не отнять, ‒ кивнул он и, успев схватиться за ножку стола, удержал себя в сидячем положении.

Рыжая, покачивая великолепными бедрами, подошла к столу и взяла бутылку. Плюхнулась в кресло, закинув ногу на ногу, длинно отхлебнула прямо из горлышка. Он потирал пострадавшую скулу и молча смотрел на нее. Комната мягко покачивалась, сердце вернулось на место, в грудную клетку, и деловито продолжало гонять по жилам смесь крови с алкоголем. Причем, вполне возможно, алкоголь в этой смеси преобладал.

‒ Это не ты меня подцепил, а я тебя, ‒ заявила хошка. ‒ Там. ‒ Она показала пальцем с длинным серебистым ногтем на пол. ‒ В баре. Ты уже собирался Линусу уши отрывать.

‒ А ты, значит, приняла огонь на себя. На собственное, так сказать, лоно... Правильно. ‒ Он снова хотел кивнуть, но поостерегся. ‒ Мы мирные люди, но наши фугасы у нас, если что, под рукой...

‒ Ага, приняла, ‒ подтвердила хо. ‒ Твое счастье, что приняла. А то Линус бы тебя уделал, хоть ты и файтер.[4] Ты же на ногах не стоял.

‒ Не родился еще тот, кто бы меня уделал, ‒ вяло произнес он, посмотрел на окно, настроенное на режим непрозрачности, и вдруг встрепенулся. ‒ Слушай, ясноокая, а что сейчас: день или ночь?

‒ Утро скоро, ‒ сообщила рыжая и сделала еще один глоток.

‒ Утро... ‒ эхом откликнулся он. ‒ Ну, то, что я вторую неделю торчу на Китеже, это я помню. Да-а, насчет девчонок не врали... Оказывается, все вы здесь заводные, не только автохтонки... (Хошка вновь фыркнула.) Но вот город как называется? Как-то с бухлом рифмуется...

‒ Фофоло, дорогуша, ‒ посмеиваясь, подсказала хошка.

‒ Точно! В Фофоло есть бухло! А почему название такое?

Рыжая пожала плечами: