Сокровище Картахены. Береговое братство. Морские титаны

Буканьер молча взял стакан, минуту встряхивал его в лихорадочном волнении, и наконец кости с глухим стуком полетели на пол.

– Удачно! – сказал Медвежонок. – Шесть и шесть – двенадцать, да пять – семнадцать. Теперь моя очередь.

Он небрежно взял стакан, встряхнул его и опрокинул.

– Вот тебе на! – вскричал он, смеясь. – По шестерке на каждой кости. Ты проиграл.

– Проклятье! – вскричал буканьер, побледнев.

– Счастье, видно, тебе изменило, – продолжал флибустьер. – Теперь – за вторую партию! Поручителей мне больше не нужно. Я ставлю свой выигрыш против того, что у тебя остается.

Буканьер с силой встряхнул стакан и опрокинул его.

– Ага! – вскричал он вдруг с торжествующим хохотом. – Удача еще не отвернулась от меня! Погляди-ка, приятель, на всех костях по четыре очка.

– Бесспорно, это хорошо, – ответил Медвежонок, – но ведь может быть и лучше. Что ты скажешь об этом? – заключил он и перевернул стакан.

На всех трех костях было по пяти очков.

– Разорен! – вскричал буканьер, отирая холодный пот с лица.

– Как видишь, – ответил Медвежонок, – ты разорился, но это не все. Разве ты забыл, что нам предстоит сыграть третью партию?

– У меня ровно ничего не осталось!

– Ошибаешься, у тебя есть еще то, что я хочу выиграть.

– Что же?

– Твоя жизнь! – вскричал капитан голосом, наводящим ужас. – Не воображаешь ли ты, что я вступил в эту смертельную игру из одного низкого наслаждения отнять золото, которое я презираю? Нет, нет, мне нужна твоя жизнь! Чтоб выиграть ее, я ставлю все твое состояние, которое теперь перешло ко мне, и свою жизнь в придачу. Кто проиграет, пустит себе пулю в лоб тут же, на месте, при всех.

Дрожь ужаса пробежала, подобно электрическому току, по рядам Береговых братьев.

– Это безумие, Медвежонок! – вскричал Монбар.

– Брось, брось! – с живостью вмешались еще несколько флибустьеров.

– Братья, – ответил Медвежонок с тихой улыбкой, – благодарю вас за участие, но я решился. Впрочем, будьте спокойны, я играю наверняка. Человек этот заранее осужден, он одержим страхом, и лишь остатки гордости поддерживают его силы. Я согласен, однако, дать ему последнюю возможность спасти свою жизнь: пусть он публично сознается в своих преступлениях и смиренно попросит у меня прощения. С этим условием я готов простить его.

– Никогда! – вскричал буканьер в порыве неудержимого бешенства. – Твоя жизнь или моя – пусть будет так! Один из нас тут лишний и должен исчезнуть. Сыграем же эту партию, и будь ты проклят!

Он бросил кости, отвернувшись. Крик ужаса раздался в толпе.

На верхней грани каждой кости было по пяти очков.

– Да, до победы рукой подать, – капитан равнодушно пожал плечами, собирая кости, – но не торопись торжествовать… Ты ближе к смерти, чем полагаешь.

– Да бросай же, наконец! – вскричал буканьер задыхающимся голосом, в глазах его была смертная тоска.

– Братья, – заговорил Медвежонок все с тем же хладнокровием, – это суд Божий. Чтоб доказать, что человек этот безвозвратно осужден Божественным правосудием, я не прикоснусь к стакану… Один из вас бросит кости вместо меня.

– Не я! – вскричал Монбар. – Зачем испытывать терпение Всевышнего!

– Ошибаешься, брат, напротив. Этим воочию будет доказано Его могущество и правосудие. Бери кости и бросай.

– Клянусь честью, я не сделаю этого!

– Прошу тебя, брат.

Монбар колебался.

– Да бросай же кости, или ты трусишь? – повторял безотчетно Пальник. Он сжался, точно тигр, готовый прыгнуть на добычу. Руки его судорожно вцепились в край стола, а взгляд был дик и неподвижен.

Медвежонок почти насильно вложил стакан с игральными костями в руку Монбара.

– Бросай, не бойся, – сказал он.

– Да простит мне Господь! – пробормотал Монбар и, отвернувшись, бросил кости.

В ту же минуту раздался пронзительный, нечеловеческий крик, чья-то рука внезапно дернула Медвежонка назад, грянул выстрел, и пуля со зловещим свистом засела в потолочной балке.

Все это совершилось очень быстро, крик отделяло от выстрела всего лишь мгновение.

Столь неожиданный поворот дела поверг флибустьеров в оцепенение. Когда они опомнились, то увидели буканьера уже поваленным на стол. Могучая рука Красавца Лорана удерживала Пальника, несмотря на его сопротивление. В судорожно сжатых пальцах буканьера все увидели дымящийся пистолет. На каждой из упавших костей оказалось по шести очков.

К счастью, Медвежонка охраняли. Пленница-испанка храбро отдернула его назад, невзирая на риск сделаться жертвой своей преданности. А Красавец Лоран, внимательно следивший за каждым движением Пальника, отвел дуло пистолета.

Монбар сделал знак, требуя тишины.

– Вы все были свидетелями того, что произошло, братья, – сказал он.

– Да, да! – закричали флибустьеры в один голос.

– Стало быть, вы признаете вместе со мной, что мы имеем право судить убийцу?

– Разумеется, – ответил за всех Дрейф, – его надо судить, и немедленно.

– Хорошо, братья. К чему же вы присуждаете этого человека после столь гнусного покушения?

– К смерти! – единодушно отозвались присутствующие.

– Таков ваш окончательный приговор?

– Да! – опять вскричали в один голос Береговые братья.